Она придумывала самые хитроумные ловушки, но добыча ускользала. Через некоторое время Ольга заметила, что в борьбе с этим мальчиком ей уже не важны ни ее престиж и удовлетворение женского тщеславия, ни даже месть Штефану. Она поняла — дело в чем-то гораздо большем. Это не только телесная тяга к девственнику, в ней проснулось более глубокое чувство, и дело было не в потребности физического удовлетворения, во всяком случае, оно не играло главной роли. Как говорится, Ольга затосковала по сердечной гармонии. Но, по ее представлениям, путь к этой гармонии лежал только через постель.
На следующее лето с отцом Вендела случился удар. Долго он не мучился. На Вендела легли все заботы по обширному хозяйству. Он гнул спину от восхода и до заката. Эти недели, полные печали и труда, помогли Венделу избавиться от мыслей о мирской суете. Смерть отца была будто указующий перст божий: видишь, человече, чем все кончается. Видишь, сколь низменны твои страсти, сколь они бренны и сколь глупо полагаться на них. Жалкий человек, не гонись за мимолетными мгновениями, ищи высших целей.
Жестокость внезапной смерти его отца произвела впечатление и на Ольгу. Она покинула поле боя, признаваясь себе, что первую схватку проиграла. Осенью Венделу надо было идти в армию, времени оставалось не так уж много.
В конце лета на хуторе появились представители кооператива из деревни за болотами, с ними пришли какие-то люди из района. Они убеждали хуторян вступить в кооператив, а то ведь работают как каторжные, и никакого толку. Барталы и слышать не хотели ни о каком кооперативе, зубами и когтями держались они за свое хозяйство. И даже младший Штефан, равнодушный ко всему на свете, отверг предложение агитаторов. Но Вендел заявление подписал.
— Ты предатель! — кинул ему в лицо на другой же день старый Бартала.
— Почему это я предатель?
— Он еще спрашивает?!
— А что я должен делать? Мне через месяц в армию, кто тут позаботится обо всем?
— Мы бы позаботились.
— Вы?
— Ну да, — кивнул старый Бартала.
— Вы и со своим-то еле справляетесь.
— Был бы жив отец, он бы вбил тебе ума в башку, — вздохнул старик и ушел.
Вендел свел коров и лошадей в кооператив. Свиней продал. Удалось продать и кое-что из сельскохозяйственного оборудования. А когда он выручил немного и за сданное зерно, то с такой кучей денег уже меньше боялся армии.
Последний месяц свободы он использовал как следует. Не делал ничего, кроме самого необходимого, целыми днями валялся на кровати, а когда хотел есть, шел в курятник, резал курицу и варил. Каждый день он сворачивал шею курице или подросшему цыпленку. В будни и праздники объедался мясом, но так и не успел уничтожить всю живность. Когда пришла повестка, во дворе кудахтало и гоготало еще много птицы.
