Трезвая, деловая постановка вопроса заставила их призадуматься. Но причины глухого недовольства американцами, неумелого использования их лежали глубже: в плоскости борьбы двух направлений — американского и кустарного. Кустарщина с первых же дней пробралась на завод величайшей точности и путала все наши карты. Эти скрещивающиеся линии борьбы резко проявлялись во всем. Мы метались от одного узкого места в производстве к другому, штопая их, а они возникали сразу в нескольких местах. Хаос царил во всем, и тогда возникла идея производственного сражения.
Если в строительный период мы жили и работали с подхлестом, то в период пуска и освоения это не давало тех же результатов. А мы продолжали штурмовать! Производственное сражение назначалось с такого-то и по такое-то число, и весь завод, стиснув зубы, мчался вперед. Наступало еле заметное улучшение, но напряжение спадало, и мы вновь отбрасывались назад. Вновь надвигались на нас неполадки: литейная задыхалась от отсутствия сжатого воздуха, в кузнице еще не было ножниц для резки металла, график движения заготовок комкался…
Можно сравнительно легко заметить и справиться с отдельными недостатками, которые рельефно выделяются на фоне общего порядка, но когда недостатки сливаются, справиться с ними значительно труднее. Я не верил в производственное сражение, но я думал: «Пусть попробуют. И общественники, и хозяйственники — мы должны переболеть всеми болезнями, чтобы найти правильную линию, перестроиться и пойти дальше. Окунувшись в хаос, почувствуем всю сложность дела, поймем необходимость жесточайшего режима и единоначалия». Битые люди на своем опыте поймут важность единоначалия, масштабы и железную связанность всей системы технологического процесса — от склада сырья до готового трактора.
К поточному производству нельзя подходить с обычной «расейско-кустарной» меркой, здесь требуется большая организованность. Кто имел глаза, тот мог видеть грандиозные масштабы нового производства. Универсальный станок в ремонтном цехе пропускал 3 рамы в двое суток. Больше он не в силах. А когда позднее прибыл специальный расточный станок, он мог пропустить в сутки 40 рам.
Я мало бывал у себя дома. Мой рабочий день начинался еще накануне ночью. К вечеру, тотчас после гудка, в механосборочном цехе собирались все начальники цехов, и мы обсуждали, как завтра расшить узкие места. Еще позднее я уже ясно представил себе, что мы имеем в цехах, каковы ресурсы заготовок, какое количество деталей отправлено на кузницы в термический и сколько из термического может завтра поступить в механический. Кажется, все подсчитано, все ясно? Но причины наших технических неудач были каждый раз несхожие. У нас еще не было цеховых лабораторий, и мы не знали, что ждет нас от поступающего к нам сырья. Между тем одно изменение во влажности земли в литейном цехе давало колоссальные отклонения от стандарта. Часто металл прибывал к нам с глубокой волосовиной, и после последней операции деталь шла в брак.
