Я еще не представлял себе размеров строительства, я не был знаком с проектом и не видел строительной площадки, но то, что мне предложили, совпадало с моими мечтами о таком комбинате, в котором все движется кратчайшим путем, от сырья до готовой продукции. Производство трактора должно именно так, а не иначе совершаться.
Позднее я увидел территорию будущего завода. Это была бахча, на которой росли сочные волжские арбузы. Но, увидав это, еще не совсем точно представляя себе все, что встретится на моем пути, я уже твердо решил для себя: строить и увидеть машину, первую машину, сходящую с конвейера. Предстояло очень многое сделать: выровнять площадку, совершить тысячу будничных необходимых дел.
Я выехал в Ленинград. В Гипромезе мне нужно было ознакомиться с проектом будущего завода. Но оказалось, что проект был отправлен в Америку на экспертизу, туда уже уехали главный инженер и все начальники цехов. Тогда я немедленно поехал в Сталинград. Приехал в полдень и первым долгом пришел в партийный комитет.
— Может быть, у вас в Сталинграде что-нибудь делается?
Товарищи признались:
— Нет, у нас тоже неважно…
В конторе за чертежными столами люди чертили и высчитывали допуски к деталям трактора в 10—20 лошадиных сил. Тут хоть что-то делалось! Я пошел на окраину города, шел степью к «Красному Октябрю» — металлургическому заводу, близ которого в двухэтажном доме жили наши строители.
Я встретил там начальника строительных работ инженера Пономарева.
— Что вы, товарищи, делаете?
Он сухо и коротко пояснил мне, что не любит, когда кто-нибудь вмешивается в его дело, он считает себя достаточно грамотным инженером, чтобы знать, что́ именно ему надлежит делать.
— Но ведь дело не двигается, ничего ж нет? — в упор поставил я перед ним вопрос.
Мы поговорили крупно, и я без обиняков дал ему понять, что все, что касается строительства завода, касается и меня и я во все готов вмешиваться.
— Это моя обязанность, обязанность начальника строительства, понятно?
Мы разговаривали стоя. Пономарев не колеблясь раскрыл свои карты. Он дал мне понять, что новый начальник свалился ему как снег на голову и еще неизвестно, пожелает ли он со мной работать. «Выходит, хозяева уже есть, — подумал я, — а ты, Иванов, человек лишний…»
— Я был под судом, — неожиданно сказал Пономарев, — и меня якобы за вредительство осудили на восемь лет. Но я продолжаю считать, что меня осудили неверно. — Он увидел, что я с недоумением взглянул на него, и продолжал: — Да, неверно! Если вы, новый начальник, думаете, что меня суд исправил, то вы глубоко ошибаетесь. Я остался тем же Пономаревым, который работает как умеет.
