Миры Уильяма Моррисона. Том 5 | страница 23

Грэг подчинился, и Ингманн попятился назад. Оживление мертвеца попахивало черной магией. А что, если мертвец оживет, а его душа останется у дьявола, как верили древние?

Казалось, Мозг это никак не волновало. Он терпеливо ждал. Затем внезапно раздался громкий вой, и Ингманн чуть не упал в обморок. Ото, секундой раньше напоминавший неподвижную мраморную статую, подпрыгнул высоко в воздух. Голос андроида стих, как только он оторвался от земли, но звук преследовал старателя, пока андроид не опустился обратно. Можно было не сомневаться в том, что Ото служит дьяволу.

Но дьявол, по-видимому, еще не до конца определился с жертвой, потому что, оказавшись в безвоздушном пространстве, Ото начал задыхаться.

— Нужно больше кислорода, — спокойно сказал Саймон, и Грэг, чье лицо не выражало ни одной эмоции из тех, что он чувствовал, поспешно подчинился.

— Вы что, не знали, куда деть еду пожирателя металла? Зачем вы облили мое лицо кислотой? — завопил Ото. — Она чуть не сожгло мне кожу!

— Видишь, Саймон, — вздохнул Грэг, — вот и вся благодарность. Надо было оставить этот кусок старого пластика мертвым. Так было бы лучше.

— Что? Я умирал? — испуганно воскликнул Ото.

— Неудивительно, что ты не заметил разницы, Ото. Смерть очень близка к твоему естественному состоянию, — объяснил Грэг.

— Сейчас не время шутить, Грэг, — упрекнул робота Мозг и взглянул на удивленного андроида. — Без воздуха ты не мог не умереть. Но ты умираешь не так, как человек. У тебя возникает недостаток автолитических ферментов, растворяющих ткани тела. Следовательно, образовавшиеся сгустки всегда можно убрать. Вернуть тебя к жизни было гораздо проще, чем создать. И времени ушло несоизмеримо меньше.

— Зачем снова наступать на те же грабли?

Но мозг был не в настроении слушать обмен любезностями между двумя искусственными помощниками капитана Фьючера.

— У вас на корабле есть часы? — спросил он и Ингманна.

— Марсианские или земные?

— Любые, — нетерпеливо ответил Мозг.

— Я живу по марсианским. Последний раз, когда я на них смотрел, что было десять часов назад, шла среда. Пять-пятьдесят-пять-двадцать.

— Какое сейчас число и какой месяц?

— Ну, если календарь снова не изменился, то тринадцатое февраля.

— Значит, мы пролежали тут больше месяца, — заметил Мозг.

— Я мог бы и сам тебе сказать, Саймон, — проворчал Грэг.

— Нет, Грэг, тебе могло показаться, что прошел целый год. Когда ты переходишь на низкоэнергетический режим, твое чувство времени становится крайне неточным.