Схожие обстоятельства были и у Горбачева. Его дружба с Надеждой Михайловой, дочерью главного экономиста в торгпредстве, ставшей его первой наставницей в области культуры, была обречена. Семья «высокого», «аристократического» происхождения и слышать не хотела, чтобы у дочери были какие-то отношения с деревенским парнем.
Михаил Сергеевич:
Она ничего специально не делала, чтобы нравиться. В 30 лет где-то впервые губы накрасила. Ей не надо было. На Моховой, где столовая студенческая под аркой, мы там часто встречи назначали, и вот она берет томатный сок, а один профессор говорит: «A-а, теперь ясно, почему у вас щечки такие румяные!» У нас даже говорили: слушай, у тебя щеки, как у Раи Титаренко! Кожа такая белая, нежная…
Она была в размолвке, переживала и была разочарована. Мои домогательства были встречены холодно.
Начались мучительные и счастливые дни. Мне показалось тогда, что первое наше знакомство не вызвало у Раи никаких эмоций. Она отнеслась к нему спокойно и равнодушно. Это было видно по ее глазам. Я искал новой встречи… Очень хотел «произвести» впечатление и, по-моему, выглядел ужасно глупо… Все остальное в моей жизни как бы отошло на второй план. Откровенно говоря, я и учебу-то в эти недели забросил, хотя зачеты и экзамены сдал успешно. Все чаще я стал посещать комнату, где жила Рая.
Потом она как-то зашла в нашу комнату, я сдуру начал что-то говорить, даже паспорт показывать, объяснять, — какого я года рождения, я ведь выглядел взрослым, потому что не учился, а работал во время войны и в университет пришел человеком, за плечами которого уже была взрослая жизнь и своя история, какие-то достижения.
Ну, а потом произошло нечто… Однажды прихожу на Стромынку — наша великая Стромынка, где жили четыре тысячи студентов, — в клуб, через который прошли все студенческие поколения и самые выдающиеся люди искусства, потому что встретиться со студентами МГУ всегда было престижно… Клуб забит. Я иду по проходу, дохожу почти до сцены, и вдруг наши глаза встретились: она сидела около прохода. Я говорю: ищу место. Она говорит: а я ухожу, мне неинтересно. Садитесь на мое. Я вижу, настроение неважное. Говорю: а можно я провожу? Пошли. А что такое настроение? В ответ: не будем об этом говорить. Я то-се… Она пошла на разговор…
Мы разговорились и дошли от Моховой до Сокольников. Причину своего плохого настроения она мне тогда не объяснила. Ушла в свою комнату. Хотя и на разных факультетах с ней учились, но, к счастью, жили рядом.
