«В дождливую погоду плюем мы на природу!» — орали они что было мочи, а от их палатки валил пар, как от кастрюли с кипятком, на зависть всем тем, кто дрожал индивидуально.
Когда ударил град — а сек он пребольно, — какой-то чудак в трусах сиганул в воду между лодками и накрыл голову зеленой эмалированной миской. Так он рассчитывал спастись от града и от ледяного душа, потому что вода в реке была теплая. Град озорно забарабанил по миске. Как тут было не вспомнить французского простофилю Грибуйля, который тоже, чтоб спастись от дождя, нырнул в воду!
Изобретательный турист просидел в воде недолго — до первой молнии. Его так тряхнуло в момент электрического разряда, что выскочил он на берег ни жив ни мертв и долго потом никак все не мог прийти в себя. (Замечу в скобках, что сей казус произошел с дипломированным инженером-электриком!)
Всласть набегавшись и притомившись, но нисколько не согревшись, я обреченно прилег под кустом, чтоб хоть ветра меньше. Оставалось потуже закутаться в спасительную простынку и — ждать. Положение было сквернее скверного. В тот день я понял, что в подобной ситуации даже мокрая тряпица может серьезно выручить. Компресс был хоть и холодный, но все же немного согревал. Зато с удовольствием, с вожделением думалось о сухой и теплой одежде, дожидавшейся нас на «Утке».
…Нет, достопочтенные «теоретики», приключения в дороге — это не только от неумелости, не только от скверной организованности. Нет и нет! Утверждая такое, вы отталкиваетесь больше от двойной бухгалтерии, чем от поэтической подоплеки происходящего. Не ближе ли к истине Ремарк, сказавший: «Все, что пережито и прошло, становится приключением»?
Приключение — это сама дорога.
…А дождь никак не ослабевал. Считаю, что эти три часа мы провели под водой. Все так же гремело вокруг и сверкало. Вздрагивала земля, качалось и опрокидывалось над головой небо.
Скрюченные, покрытые гусиной кожей и дрожащие, жалкие, раскиданные по берегу, мы напоминали вдребезги разбитое войско…
Как вдруг… Я утверждаю, что именно в этот момент сверкнула молния — ослепительнейшая из молний! И тут же с реки, на которую в такую заваруху не хотелось даже смотреть и которая была покрыта такой же гусиной кожей, как мы сами, донеслось звонкое, многоголосо-задиристое:
— Отважным туристам — физкультпривет! Физкульт-привет!
И еще звонче, перекрывая отдаленный уже громовой раскат:
— Привет! Привет! Привет!
Мимо нас ходко двигались три лодки: впереди байдарка, за ней плоскодонки. Картина была густо заштрихована косыми струями проклятущего дождя. Но мы видели: дружно, как по команде, как на гонках работали весла. Маленькие фигурки в плащах, с поднятыми капюшонами. Все пригнано, застегнуто, задраено. Полная герметичность.
