116
преследования.Но тайна может быть заранее приветствуемой, любимой, прекрасной. Это будет то настроение, которое называется религиозным.
В своем кризисе первого рода неэгоцентрическое мироощущение переходит в бунтующий эгоцентрический бред величия и абсолютного строительства бытия самим, божественно великим человеком.
Второе неэгоцентрическое мировоззрение переходит в гармоническое убеждение, что посреди прекрасной Истины (тайны) бытия человек есть деятель и помощник этой прекрасной тайны, насколько ее постигает и ей усваивается. Наука хочет быть неэгоцентрическим мировоззрением без оценки бытия, с чистым объективизмом летописца. Но в конечном счете она таит в себе приветствование Истины как Красоты.
Жизнь дает себя чувствовать все значительнее, потому что она все суммируется и подходит к своей ликвидации.
Но когда теперь я просыпаюсь от благодетельного сна, я начинаю чувствовать главное содержание моей жизни как огромную болеющую рану.
Эта новая доминанта, вставшая на место той прежней, которая наполняла душу радостью, с минуты пробуждения, уже по поводу щебетания птиц, шума листьев, дуновения ветра. <…> Теперь доминирует ощущение болеющей душевной раны.
Угрюмая глупость – одна из черт русского народа, предоставленного самому себе. Это проявлялось много раз в истории. Между самыми светлыми вспышками отдельных людей, увлекающих иногда за собою целые направления русской жизни, вплеталось это настроение массы. В данный момент от него избавляет еврейство.
Моральное стремление стать лучше все еще эгоцентрическое стремление! Оно остается сосредоточенным на самом деятеле. И оттого само по себе оно не имеет достаточной силы. Тут человек может сказать однажды, что стыдится и не хочет быть лучше других, не хочет «иезуитничать» и фарисействовать!
Совсем другое дело, когда человека вдохновляет Красота Истины самой по себе. Тогда он прочно и навсегда пойдет за своею Красотою, ибо будет забывать себя и уходить постоянно от себя к Ней, – куда Она, туда и он.
Если вы взяли читать Библию, чтобы стать лучше, то с таким эгоцентрическим, сухим и прозаическим стремлением вы скоро прекратите интерес к ней.
Но если вам доступно чувство несравненной Красоты в Библии, тогда вы уже не перестанете ее читать, в нее вчитываться. Прозаический протестантский морализм не мог удержать интереса к Библии народного!
1 октября 1923. Петроград
Все утекает, ничто неповторимо: значит, все исключительно важно.
