Если в твоих впечатлениях от жизни получается не сумятица, а драма, то это уже не бессмыслица, как казалось перед этим, но какое-то имеющее высказываться слово.
И если эта драма оказывается затем трагедией, притом очень значительной и подчас несравненной, то предстоит, очевидно, лишь усилиться прочесть ее содержание!
Если будет открываться, что это необычайная трагедия любви в мире, то мировая история открывается в своей перспективе как дело любви божественной.
Если допущен смысл в малом и в зерне, то он приведет к великому смыслу целого и плода его, – лишь бы не сбиваться с дороги и раньше времени не опускать рук, не изменять своему делу!
Безинтегральное и бездоминантное отношение к среде переживается нами как бесформенный поток ощущений, в котором не разберешь, что тут вносится нашими внутренними процессами, что приходит в самом деле извне. Такое состояние бесформенного душевного переживания бывает в нас, когда мы иногда проснемся темной ночью и прислушиваемся к неясному трепетанью приходящих впечатлений, как будто совсем новых, каких ранее, в шуме дня, мы не замечали. И тут, быть может, реальнее чем где-либо улавливается одно невозвратное утекание времени, жизни и бытия!
Парки бабье лепетанье,
Спящей ночи трепетанье,
Жизни мышья беготня…
Что тревожишь ты меня?
Что ты значишь, скучный шепот?
Ты зовешь или пророчишь?
Я понять тебя хочу.
Смысла я в тебе ищу…
(Пушкин. «Бессонница»)
И тут же начинается улавливание известного порядка, смысла, значения в этом темном языке утекающих ощущений! Зерна Истины тут уже есть!
Переживали Истину и привыкали переживать ее в обстановке удовольствия, с приятным для слуха пением, с красивыми картинами. И конечно, должны были уступить в твердости тем, кто хотя бы и на ложном пути отдавались своей истине с забвением своего счастия и теплого угла! Современные нам, традиционно воспитанные бытом христиане «давно забыли о трагизме в христианстве», – по выражению Бердяева. И собственная мягкотелость не могла не сказаться в час испытания, когда за Истину стали гнать, мучить, убивать! В отступничестве наших дней нет, стало быть, какой-либо роковой тайны. Это естественное следствие для тех, кто привык, что за Истину хвалят, награждают, дают преимущества; что Истина – в золоте, в красивом пении. <…> Таков трагизм самой природы человеческой!
Мировоззрения могут быть классифицированы, во-первых, как эгоцентрические и неэгоцентрические. Первые не предполагают пребывания истины вне человека. Сам человек – строитель жизни. Вторые знают Истину вне и независимо от человека. Здесь Истина чувствуется как искомая тайна. Тайна эта может быть заранее предчувствуема как совокупность предстоящих, еще не выявившихся мерзостей. Это будет то настроение, которое в типическом случае отливается в
