10 ноября
Каждая теория имеет границы; и все, что в нее не втискивается, является, по отношению к ней, «случайностью». С того момента, с момента, когда констатировались постоянные границы теории, ее дальнейшее употребление может быть лишь методическим. Теория становится методом. Но научный дух враг всякой «случайности»: он не успокаивается <…> пока не поймает и эти «случайности» в новую форму необходимости.
Поэтому действительность, живое значение метода непременно лишь временное, а именно – лишь на время, пока существует уславливающая его сфера случайности. Как только эта сфера случайности будет захвачена в новую «теорию», методическое употребление прежней теории потеряет raison d’être. Впрочем, зачастую знание развивается не концентрически, а самостоятельными оазисами; поэтому совокупность знаний, составляющих современную науку, может представиться даже не лестницей с прогрессирующими ступенями абстракций (как было бы всего удобнее для нашего ума представить ее), а лишь суммой унаследованных от истории методов исследования и мышления, целесообразных – каждый на своем месте.
1 января
Место свободной воли человека в мире можно представить себе так: маленький участок мировой жизни дан в распоряжение человека, так что он может распорядиться в нем подобно тому, как в остальном великом целом распоряжается Бог. При этом человек постоянно убеждается, что Бог распоряжается наилучше; поэтому в своем маленьком участке человек видит себя принужденным постоянно возвращаться на общий путь мировой жизни, в своих распоряжениях видит идеалом Божии распоряжения. Так, в частности, он по-своему распоряжается, например, относительно своего тела; но вскоре замечает, что таким образом он ухудшает его, приучая к собственным распоряжениям (ибо свобода человека и состоит в том, что он может приучать явления жить по его плану – «человеческое творчество»). Прежнее «естественное» течение жизни его тела оказывается наиболее «нормальным» и, значит, «должным». Таким образом, человек постоянно возвращается все-таки к Богу; но он может вернуться к нему лишь свободно. И в этом, во всяком случае, получается большое преимущество «универса», что в нем есть свободное, т. е. сознательное возвращение к своим исконным порядкам, которые из «роковых» и «нормальных» становятся теперь Божественными.
До сих пор история мысли есть не история того, как развивалась «истина» в понимании мира, а собрание тех умных вещей, какие в то или другое время приходили в человеческую голову.
