Всегда в абстрактных облаках и в холоде безразличия! Таков – один. Всегда на бдительной страже и всегда с открытыми глазами и ушами! Таков – другой.
Иными словами: крайнее боление нечувствием в одном, высокое действие чувствилища в другом! Там традиция самоутверждения и настаивания на своем, здесь дело растущего предания!
Неиссякающая попытка превратить человека в полносвязный механизм так, чтобы безвыходно принужден он был отдать свои силы только по тому единственному пути, который еще оставлен ему открытым! Устройство жизни по принципу механизма – это и есть рабовладельчество. Но никогда не удавалось превратить человека в механизм безраздельно и в этом сказывалось вечно уходящее вперед и вечно ищущее новых путей существо человека! Великою символической памятью о том, как рабовладельческая культура пыталась усовершенствовать жизнь превращением людей и целого народа в механизмы, служит бедствие Израиля в фараонитском Египте, появление Моисея, выход народа за море Чермное, странствие в пустыне далеко от египетских мяс и начало жизни на земле обетованной.
Тебе дан в лице NN человек и собеседник, который противоречит тебе и твоим установкам. Не допускаешь ли, что есть возможность и такая, что противоречие его создается тем, что ты носишь в себе, и призывается раскрыть тебе глаза на твои, может быть, сокрытые от тебя черты? И не допустить ли такой возможности, что пока он, этот собеседник, тебе дан именно как противоречащий, ты еще и удерживаешься в некоторой относительной норме или, по крайней мере, ближе к норме, так как предоставленный самому себе ты давно уже покатился бы под гору?
Обыкновенно этой теоретической возможности мы не учитываем и не хотим учитывать в практических противоречиях, с которыми встречаемся.
Вот тебе «не ндравится» образ жизни и мысли повстречавшегося с тобой человека, его быт, а затем, может быть, и его лицо. Но не допускаешь ли ты, как возможность, что, во-первых, ты с твоим бытом ему тоже не нравишься и с вполне достаточными к тому основаниями? И возможно ведь, что он имеет по крайней мере такие же оправдания, как и ты, существовать, как существует! И, во-вторых, не допустить ли еще и такой возможности, что пока он дан тебе «не ндравящимся», ты еще и сдерживаешься в своем безотчетном, интимно-слепом и все ширящемся самоутверждении?
Лишь понемногу и постепенно приоткрывается нам слепота и глухота тупой силы самоутверждения, которая сидит в нас глубоко, составляя в нас наше
