«Каин, где брат твой?.. Разве я сторож брати моем?»
Там, где сказано, что мировоззрение определяется бытом, рационализм сложен в логику! Тут, правда, может быть как будто выход в том направлении, что, дескать, это не для всех так! Для темной массы обывателей это так, а для Сократов это совсем иначе, ибо сократы способны строить всю жизнь исключительно на «рацио», а также рационализировать быт других. Но тут мы уже сбиваемся явным образом на аристократические тенденции с древним подразделением учений на эзотерические и экзотерические. Одно учение для аристократов мысли, а другое для всех прочих, которые должны довольствоваться детскими упрощениями экзотерического порядка.
Я понимаю, что такое подразделение слишком противоречит нашему мужественному подходу к вопросам о том, где правда. Мы достаточно открыты и мужественны, чтобы думать для себя так же, как и для всех, и для всех так же, как для себя. И значит, если мы укрепились в понимании, что «быт определяет сознание», то это не только для народа и обывателей, но и для нас самих! Мы в своем мироощущении определяемся бытом, из быта вырваться не можем так же, как из бытия; ибо быт и есть наше реальное, исторически пребывающее человеческое бытие, в котором протекает все то наше, что мы называем нашей жизнью: наши поступки, наши мысли, наши страдания и восторги.
Впрочем, быт не есть нечто постоянное. Легко заметить, что он и его определяющие нас влияния претерпевают сдвиги; и мы сами участвуем нашими плечами, руками и речами в этих сдвигах. Тут какие-то законы исторического трения между нами, которые помимо наших желаний производят эти сдвиги, работая, впрочем, нашими же плечами, руками и речами.
Всякий раз, как люди пытались встать на аристократическую позицию, будто есть такие, для которых возможно преобладание «рацио» над бытом, тогда как в общем быт определяет «рацио», получалась насмешливая улыбка истории. Выходило так, что сократы брались рационализировать быт других, тех – которые сами этого делать не могут, тогда как в отношении своего собственного быта сократы оказывались бессильными и справедливо указывали, что это и не могло быть иначе, так как иначе приходилось бы признать индетерминизм воли! И вот, взявшись за рационализирование других, – тех, для которых имеется лишь экзотеризм, – сами аристократы-эзотерики впадали обыкновенно в самое плачевное рабство пред своим собственным бытом. Известно, что в изложении Ксенофонта быт Сократа оказывается не черезмерно сократическим!
