— Желаю, Сигизмунд Павлович, сурьезный разговор иметь, — придвигаясь со стулом, сказал Архимедов. — Как есть у меня новая мысль — хотел бы снова допросить арестанта!..
— Арестанта.? Какого?..
— Того, что по ящику с землей. — Архимедов придвинулся ближе. — Имел я с ним одно свидание, но считаю — мало… Разрешите-с, Сигизмунд Павлович?..
— Ящики с землей — чепуха! — хмуро сказал начальник. — Про лавку восточных товаров знаю. Дело сорвалось. Объяснил мне Ферапонт Иванович!..
— Что объяснил-с?.. — насторожился Архимедов.
— Да вот эту историю с землей… Николай, ну, он втесался туда, был любовником жены хозяина. Вступив с ней в преступную связь, решил использовать в интересах дела. Хозяин позволял им запаковывать ящики с товаром. Товар они продавали, а ящики набьют землей и отправят для виду. Сообщник Николая — Андрей — и принимал эти ящики.
— Землю откуда брали-с?.. — прищурился Архимедов.
— Откуда брали? — Начальник удивился. — Ну, брат, ты того… Не все ли равно, откуда!.. Факт тот: Николай сбежал, лавка здесь не при чем!..
— Арестанта, значит, отпустили-с? — рванулся вперед Архимедов.
— Нет, не отпустили… — Начальник взглянул исподлобья. — Да зачем он?.. Сказано, что с ящиками ясно!.. Ты вот лучше, братец, типографией займись!
— Типография сама собой, типографию раскроем-с… — Архимедов подъехал к самому столу. — А все же просил бы вас, Сигизмунд Павлович, меня к арестанту допустить!..
— К арестанту я тебя допустить не могу, понимаешь!.. — медленно и внушительно сказал Потоцкий. Он помолчал, с раздражением глядя в розовое лицо Архимедова. — Понимаешь, по-русски сказано: не могу!.. Арестант Андрей Акимов вчера вечером попросил валерьяновых капель и, получив пузырек, раздавил его и, проглотив стекло, покончил жизнь самоубийством…
…Через два дня, утром, Архимедов подошел к маленькому двухэтажному флигельку в глубине широкого двора и стал нерешительно смотреть на его нарядные окна.
Оставим его пока за этим занятием и посмотрим, что делается внутри первого этажа этого дома.
Окна квартиры были в узорчатой кисее, с красной цветущей геранью в горшочках. Над одним окном деревянная клетка с прыгающей канарейкой. И первой комнате две белые кровати; одна из них была пуста, на другой навалена неряшливая груда разноцветных тряпок. Около комода с высоким зеркалом на нем вертелась барышня с прыщеватым, бледным, будто выструганным лицом.
У нее был очень странный нос: белый от пудры, утолщенный в конце, будто подпертый сбоку чьим-то невидимым пальцем.
