— Из наших? — собеседник блеснул золотом очков. — Из наших? Эх, вы, молодой человек! Из наших он, да не из наших! Ферапонт Иваныч — это звезда-с! Без Ферапонта Ивановича, может, и охранки не было бы никакой! Одного жалованья ему сто в месяц выходит… Знаете ли вы, что есть Ферапонт Иваныч?
Он поднял палец и строго посмотрел сквозь стекла очков. Молодой человек был смущен. Он покраснел и стал теребить свою бородавку.
— Ферапонт Иванович Филькин, — продолжал оратор, — тридцать лет бессменно на посту борется с революционной крамолой. Проницательность и ум — вот что такое Филькин! Отвага и преданность делу — вот что есть Ферапонт Иванович. Намедни его превосходительство генерал-губернатор, посетив охранное, Ферапонта Ивановича к себе призвал! Да-с! Улыбнуться изволил и при всех ему руку пожал! «Вы, — говорит, — Ферапонт Иванович, наша гордость! В Европе, — говорит, — Шерлок Холмс и Пинкертон, а у нас — вы!» И из собственного портмоне радужную вынули и Ферапонту Ивановичу подарили. Вот, молодой человек, что есть Ферапонт Иванович!..
— Я слышал — еще Архимедов… Тоже хороший сыщик, — нерешительно возразил молодой человек. Господин в очках и оборванец посмотрели на него с изумлением.
— Архимедов — щенок! — крикнул господин в очках. — Архимедов в охранном без году неделю служит. Да разве можно сравнить! Ферапонт Иванович — и Архимедов! — оборванец фыркнул и поднял худые плечи.
— Ферапонт Иванович образованный семьянин! Семью в страхе божием держит, — густым голосом сказал оборванец.
— И верующий, церковь посещает в табельные дни! — поддержал очкастый с жаром.
— А чтобы выпить — ни-ни! Иеромонах! — с искренним сожалением докончил оборванец.
Между тем, тот, к кому относились все эти лестные похвалы, миновал коридор и открыл крайнюю дверь с надписью: «Архив». Он вошел в комнату, плотна уставленную шкапами. Шкапы тянулись вдоль стен, их ровные полки были заполнены рядом тяжелых альбомов.
«Партия социалистов-революционеров (террор)», — чернела надпись над одним шкапом. «Партия анархистов», — гласила надпись рядом. «Партия социал-демократов (большевиков)». «Партия»… «партия»… «партия»… Надписи тянулись вокруг всей комнаты, обозначая каждый вместительный шкап.
Около окна, за широким столом, возле длинных ящиков с разноцветными табличками сидел, согнувшись, и писал горбатый человек в круглых железных очках. Он поднял голову и взглянул на Филькина.
Ферапонт Иванович кивнул ему головой и, с минуту поколебавшись, направился к шкапу с надписью: «большевики»…
