. Дайте же выйти! Трещат аплодисменты. Сидящие на террасах кафе присоединяются к овации. И только мы с Лиллой презираем удовольствия по расписанию. Безбилетники на берегу вызывают на «бис». Одна немка в возбуждении встает в гондоле во весь рост. Из-за ее восторга судно едва не переворачивается. Но, увы, ничего интересного так и не происходит. Мы отъезжаем под первые ноты каватины Фигаро. Как раз вовремя.
Риальто. Дворец дожей. Мост вздохов. Все, как на открытке. Все настолько соответствует сложившемуся в литературе и живописи образу, что испытываешь удивление, не видя в углу площади Святого Марка дамы в маске, бегущей на свидание к своему Казанове — патентованному бреттеру и соблазнителю, сбежавшему из тюрьмы Пьомби. И шаблон, шаблон!
В гостинице, слава богу, мы находим повод посмеяться. Портье обращается к клиентке по-французски с самоуверенностью не знающего преград полиглота.
— Так вы, мадам, была довольная за бокалами, которых я вам давал адрес в Мурано их купить?
Француженка морщится слегка.
— Да, они очень красивы. Я купила полдюжины за 18 тысяч франков. Но по дороге назад я видела их в витрине по 800 лир штука.
Но портье этим не смутишь. Он даже покидает свою конторку, чтобы придать своим словам еще большую убедительность.
— Мадам! Вы думаете, но это же неодинаково. Посмотрите на эту лампу. (Я смотрю тоже. Она ужасна.) Лично я со скидкой, на который я имею право, заплатил за нее 62 тысячи лир. Она подлинниковая. Вы можете находить ее во все лавки за 5 тысяч. Это одинаково, но неодинаково, вы понимаете?
Понимает ли эта дуреха! Она пьет молоко. Потом поднимается в свой номер созерцать свои подлинные бокалы. Ее собеседник настолько любезен, что провожает ее до лифта. Интересно, что он ей еще продаст? Эта милая женщина способна увезти с собой и лампу!
Я подзываю грума — мальчика лет тринадцати-четырнадцати.
— Скажи, пожалуйста, есть у туристов какие-нибудь национальные особенности?
О, эти ребята отлично вышколены с малых лет!
— У каждой нации есть и плохие, и хорошие качества, мсье.
Он смотрит на меня немного снизу, как бы оценивая мои возможности, и с невинным видом протягивает руку.
— Главным образом хорошие, мсье.
Это обходится мне в 50 лир. Тот же вопрос я задаю и портье, который возвращается, потирая руки. Он оглядывается и под большим секретом сообщает:
— Немцы, может быть, немного… как бы это сказать… слишком привязаны к своим деньгам.
Я демонстрирую ему нашу систему: быть щедрым не спеша. Он восхищен тем более, что я даю ему 200 лир. Тогда он раскрывает мне суть своей философии. Немцы действительно скуповаты. Зато их марка ценится высоко. Так что одно уравновешивает другое. С другой стороны, туристы, приезжающие из стран со слабой валютой, страдают комплексом неполноценности из-за своей валюты, и это делает их более щедрыми. Таким образом выравнивается средний уровень.
