— Воэлле? Да это последний бандит чести.
С некоторых пор мы в достаточной мере привыкли к тому, что Италия — непрерывный солнечный парадокс, и не выражаем удивления, услышав, что здесь резню прекращают бандиты. Роковая деревня выглядит так же, как любая другая, разве только чуточку побогаче. Едва мы успеваем выйти из машины, как к нам бросается какой-то человек, изо всех сил жмет нам руки и взволнованно лепечет:
— Французы! Мадонна! Французы!
От этого поклонника Франции нас без церемоний отрывает подошедший Сальваторе Карта. Он похож на улыбающегося во весь рот Рафа Валлоне[113] с намечающимся брюшком. Начинает он с утверждения, что мы, разумеется, будем есть papier-musique[114] и кабаний окорок у него. Затем, ни минуты не сомневаясь в цели нашего посещения, он ведет нас в столярную мастерскую. Маленький худощавый человечек с лукавыми глазами и седеющей шевелюрой выходит нам навстречу и в знак того, что он будет говорить первым, поднимает руку, на которой недостает одного пальца.
— Кого вы хотите видеть? Краснодеревца? Жениха? Или последнего бандита чести?
Дав нам понять, что пред нами, быть может, единственный в мире человек, которому довелось качать свою будущую жену в колыбели, он безапелляционно заявляет, что мы будем есть papier-musique и кабаний окорок, разумеется, у него. Между ним и Сальваторе Карта — Рафом Валлоне происходит жестокая перепалка на местном наречии, так как последний уже пригласил нас. Мы уже приготовились увидеть, как кинжалы и обрезы решают спор, как вдруг темпераментные сарды, смеясь, падают друг другу в объятия, сопровождая это сильными шлепками по спине: они совсем как братья, вот так вот — при этом скрещиваются указательный и средний пальцы. Прежде всего необходимо зайти в винный погреб. Там прямо из открытой бочки зачерпывается легкое вино, которое добирается до ваших мозгов, прежде чем вы успеете выпить стакан. Лилла — алкоголик нашей семьи — спасает мне жизнь (ибо отказаться выпить — значит, тяжело оскорбить), чокаясь за здоровье моей расстроенной печени. Экс-бандита зовут Рафаэле Флорис.
— Но зовите меня Воэлле, как все мои друзья.
Некоторое время он заставляет себя упрашивать, затем рассказывает, как он, один из самых послушных закону людей на свете, стал бандитом, именно из-за своей покорности правосудию.
— Вникать в подробности бесполезно. С самого начала дело было так запутано, что никто не мог в нем разобраться. Даже те, кто должен был отплатить за кровь.
