— Моя жена.
И еще раз мы слышим те же слова, когда из дома выходит пожилая, с морщинистым усталым лицом женщина; «пожилая» — это на первый взгляд, конечно; вероятно, ей лет тридцать, но мы еще не научились определять возраст гвинеек: тринадцатилетние девочки подчас выглядят как взрослые девушки, но и старятся они рано, в чем повинен не только климат…
У самой молодой жены Селябабуки на голове белая косынка, завязанная спереди, а из-под косынки, у висков, торчат две короткие тугие, словно склеенные, черные косички; у молодой женщины высокий лоб, огромные прекрасные глаза — спокойные и гордые; кожа коричневая, чуть золотящаяся; уголки темных больших губ слегка опущены, и это придает лицу едва уловимое ироническое выражение; на груди — длинные белые бусы из мелких морских раковин, которые сейчас лежат поверх блузки… Зовут жену Селябабуки — Диане. Движения у нее плавные, уверенные. Она стройна и подтянута. Босые ноги — крупные, чуть запыленные — крепко стоят на жесткой земле… За спиной у Диане — девочка; в мочки ушек у нее уже продеты крохотные металлические сережки, хотя девчурке едва ли больше трех-четырех месяцев от рождения, а на шее у малышки висит кожаный амулет гри-гри. «Гри-гри» это «злой дух», от него и предохраняет амулет.
А на груди у сыновей Селябабуки, которые при нас возвращаются домой, — пионерские галстуки; у того, что поменьше, — красный, а у того, что постарше, — желтый. Из разговора с ребятами мы выясняем, что красные галстуки носят пионеры в возрасте от семи до десяти лет, желтые — от десяти до пятнадцати, а юноши пятнадцати-восемнадцати лет носят зеленые галстуки; если поставить рядом пионеров всех возрастов, то разноцветные галстуки их соединятся в национальный флаг независимой Гвинеи…
Равенала, «дерево путешественников», похожее на огромное опахало, тихо шелестит рваными листьями. Птичкин, приподнявшись на цыпочки, засовывает пальцы в ложбинку, где черенок листа прикрепляется к стволу. Потом он показывает мне мокрую руку.
— Вода!
За способность накапливать воду у основания листа, равенала, уроженка Мадагаскара или южноамериканской Гвианы, и получила прозвище «дерево путешественников».
А меня интересует, что находится в ступе. Диане зачерпывает горстью содержимое и протягивает мне. На ладони у нее просо.
— Как в Туве, — говорю я Птичкину, и открытие это почему-то очень радует нас.
Тувинцы в таких же деревянных ступах, такими же деревянными пестиками толкут просо, приготавливая национальную еду — тару; и делается это за десятки тысяч километров от маленького конакрийского дворика, в Центральной Азии, людьми, которые никогда, быть может, и не слышали о племенах фульбе или сусу.
