Организацию наших поездок по стране взяла на себя единственная в Гвинее туристская фирма, которую создали два выходца из стран Ближнего Востока. Один из них, мсье Анис, кажется, едет вместе с нами. «Кажется», потому что я видел его в Конакри возле автобуса, но не помню, сел ли он, а обернуться и проверить мне не хочется. Я сижу на переднем кресле рядом с шофером (нас разделяет лишь прикрытый капотом мотор) и он, гвинеец Селябабука, тот самый, что встречал нас на аэродроме, а не мсье Анис, везет меня по красным дорогам своей страны, разворачивает передо мной ее величественные панорамы… Селябабука по-прежнему одет в светло-бежевый костюм из легкой ткани; он засучил рукава, и мускулистые черные руки его крепко держат руль. У Селябабуки крупное костистое, словно выточенное из черного дерева лицо с крепким подбородком, широкий нос с горбинкой. Селябабука носит тонкие бакенбарды, идущие от висков к кончику подбородка, и кажется, что он, подобно легендарным кавалеристам гражданской войны, спустил на подбородок ремешок фуражки, чтоб не сорвало ее ветром, когда конница, рассыпавшись лавой, пойдет в атаку…
Дорога упирается в небольшую деревушку. Селябабука разворачивает автобус и останавливает его около маленького рынка, где за длинным дощатым, потемневшим от дождей столом торгуют белыми очищенными апельсинами и продолговатыми мучнистыми корнями маниока обнаженные до пояса африканки с детьми на руках.
Наш автобус не сможет проехать по дороге, ведущей на вершину Какулимы. Здесь, в деревушке, пересадка, и нас уже ждут маленькие легковые машины. Одну из них привел глава туристской фирмы. Теперь к этой машине широко шагает Селябабука, и мы с Владыкиным устремляемся следом.
А1ашина с места набирает высокую скорость. Кажется, вокруг нас сомкнувшиеся джунгли из слоновой травы. Кажется, мы пролетаем по редкой роще гвинейских масличных пальм, на нижних сухих листьях которых висят какие-то черные орехи.
Селябабука — крупный высокий мужчина, и в маленькой машине он сидит, пригнувшись к рулю, как к шее коня, и трудно понять, держит он руль или держится за него. Поскольку мы до сих пор не наткнулись на пальму, не въехали в джунгли и не свалились под откос — вероятнее первое.
Резкий тормоз. Лоб мой подтверждает, что ветровое стекло — твердое и гладкое. Селябабука выскакивает из кабинки, и я проделываю то же самое. Оказывается, застряла и буксует в рытвинах передовая, похожая на «Москвич», машина. Это — нечто близкое, это из тех экспедиционных былей, когда машины больше ездили на нас, чем мы на машинах… Полевая сумка путается в ногах, фотоаппараты молотят по бокам, и я продвигаюсь вперед значительно медленнее Селябабуки. Обходя вторую машину, я убеждаюсь, что слоновая трава жесткая, режет кожу и что, стало быть, шорты, в которые я вырядился, — не лучший вид штанов для хождения по тропическим зарослям.
