Подходя к оазису, пересекли торную тропу песцовых следов. По-видимому, в поисках корма сюда регулярно наведывался один и тот же зверь. Этим летом, как мы уже убедились, на острове жили всего пять-шесть песцов. Вырисовывается такая взаимозависимость: чем больше медведей у берегов, тем больше и песцов выходит на припай собирать остатки медвежьих обедов. Когда медведи исчезают, песцы уходят в глубь суши, встречаются в тундре и вблизи скал, занятых птичьими колониями. Судя по множеству следов различной давности, этот одинокий песец жил у оазиса постоянно, был достаточно обеспечен пищей на суше и в сборе медвежьих объедков на припае не нуждался.
Вот, наконец, и оазис. Подходим к нему не со стороны моря, как весной, а сверху, со стороны ледника. Недолгий спуск — где по скользкому ледяному склону, где по крутым каменным россыпям — и мы на месте. За прошедший месяц больших изменений здесь не произошло. Так же приветливо синеют небольшие озера, журчат ручьи, всюду среди щебнистых бугров и каменных глыб виднеются желто-зеленые куртинки цветущих лютиков, маков, камнеломок. Западный склон долины густо порос лисохвостом и другими злаками. Травы поднялись так пышно, что их можно было бы косить. Птицы, голоса которых мы слышим время от времени, на этот раз не так заметны. В первую очередь выдают свое присутствие кулики: с щебнистых участков несутся звонкие крики камнешарок, на галечниковом берегу ручья суетливо бегают и негромко попискивают маленькие светло-серые песчанки. Пуночки на остальной части острова давно уже перестали петь, но здесь, в оазисе, они еще «исполняют» свои задорные мелодии. Не напрасно ходит сюда песец: ему есть чем поживиться на этом пятачке.
Утро следующего дня опять выдалось тихим и солнечным. Термометр показывал в тени +3,5°. Вот почему в оазисе так буйно разрослись травы. Впоследствии выяснилось, что у нашей базы, на южном берегу острова, температура воздуха в этот день была только на несколько десятых долей градуса выше нуля.
Сразу же после завтрака, не потребовавшего много времени, лагерь опустел. Даня ушел к прибрежным скалам, и время от времени оттуда доносились удары молотка о камень. Вениамин Михайлович занялся сбором растений для гербария. Еще вчера его поразил вид здешней относительно пышной растительности. Утром он встал раньше всех и до завтрака тщательно готовил свою ботаническую снасть. С увлечением Вениамин Михайлович выкапывал новые травы и цветы, стараясь не повредить их корней и слабых стебельков, аккуратно раскладывал образцы между листами бумаги в гербарной сетке. Погруженный в это занятие, он больше ползал на коленях, чем шагал выпрямившись.
