В первые дни после переселения с ледника в кухонных дежурствах у нас соблюдалась очередность, затем в связи с начавшимися маршрутами график дежурств нарушился, и хозяйством стали заниматься добровольцы, свободные от работы. Правда, такая система давала широкую возможность для отлынивания от хозяйственных дел, и иногда кое-кто начинал этим злоупотреблять, но тут на сиену выступало общественное мнение, и заленившийся островитянин призывался к порядку.
На завтрак, как правило, готовились каша, лапша или пюре из сушеного картофеля с консервами, чай. Иногда по утрам жарились оладьи или разогревались остатки вчерашней трапезы. К завтраку окончательно поднимались Герман и Слава. Последний обычно не спешил вставать и нередко нежился в мешке до тех пор, пока за столом не начинали позвякивать ложки.
Позавтракав, каждый принимался за свои дела. Даня с Димой брались за дневники и этикетирование образцов или шли обследовать окрестные обнажения. Вениамин Михайлович садился за работу над картой острова, перекладывал в гербарных папках сохнущие растения или, прихватив рюкзак и стальной щуп для взятия проб почв, тоже уходил из лагеря. Иногда он брал с собой помощников: Германа, реже — Славу. Герман любил побродить с ружьем по тундре и бывал рад такому случаю. Я же отправлялся с ружьем и биноклем в тундру, к озеру у устья нашей реки, к ближайшим колониям чистиков, а в те дни, когда оставались необработанными добытые накануне птицы, садился за их препарирование.
Без присмотра лагерь мы не оставляли; в отсутствие людей сюда мог подойти и наделать бед медведь. У палаток держали кого-нибудь (чаще Германа) для ведения метеорологических наблюдений. Остающийся дома между делом готовил обед. Почти всегда у нас имелся запас заранее ощипанных, опаленных и вымытых кайр, чистиков и других птиц, поэтому от повара требовалось только положить их в гусятницу (ее привез, предполагая удачную охоту на гусей, Вениамин Михайлович), посолить и поставить на огонь. Гарниром к мясу чаще всего была гречневая каша. Каждый из наших кулинаров готовил ее по-своему. Я предпочитал, добавив воды, сыпать крупу в ту же гусятницу. Каши в таком случае получалось немного, но зато вкус ее одобряли все без исключения. Герман и Вениамин Михайлович варили это блюдо в отдельной кастрюле в виде жидкой «размазни», а Даня щедрой рукой насыпал в кастрюлю столько крупы, что каша частенько подгорала и недоваривалась. Иногда, особенно в дни дежурств Германа или Вениамина Михайловича, у нас готовился мясной или вегетарианский суп с сухими овощами, заправленный лапшой, рисом или пшеном.
