В землянке было темно, дымно и душно. Иногда начинала гаснуть горевшая круглые сутки керосиновая лампа. Тогда мы открывали дверь, и в клубах белого, холодного пара в землянку втекал свежий воздух.
Небольшую железную печурку топили бурым ангренским углем, несколько сот килограммов которого завезли караваном в начале ноября. Тяга была плохая, трубу часто забивало снегом. А однажды после метели, раскрыв открывавшуюся внутрь дверь землянки, мы увидели перед собой сплошную белую стену. Пришлось «выкапываться».
Задымленность землянки проверяли по небольшому окошечку, которое мы регулярно расчищали. Если сквозь дым окошка не видно — значит, открывай, проветривай.
Печь обычно топили днем, но как-то раз Гена затопил ее вечером. Мы уснули, а под утро снегопад забил трубу. Утром, выходя из землянки на наблюдения, Володя вдруг покачнулся и упал. «Саша, — услышал я слабый голос, — сходи на метеоплощадку, я не могу, голова что-то кружится». «Эх, до чего дохлый народ пошел!» — недовольно заворчал я, выкарабкиваясь из теплых глубин спального мешка. Быстро оделся, шагнул через порог… В уши ударил звон, окружающий мир бешено завертелся и опрокинулся. Я рухнул в снег рядом с Володей. «Угар!» — наконец дошло до моего сознания. С трудом я дополз до площадки, сделал наблюдения. Затем на целый день мы открыли в землянке дверь. Гидрологов, как обычно, дома не было. До самого вечера мы с Володей бродили вокруг землянки, приходя в себя, а Гена отлеживался внутри.
Новый год я встречал один. Все остальные спустились для каких-то срочных гидрологических работ к устью Иерташа и должны были подняться на станцию на следующий день, 1 января.
По обычаю всех зимовщиков, ровно в двенадцать часов ночи я дал салют из всего имевшегося на станции огнестрельного оружия: двустволки и «мелкаша». Звуки выстрелов растаяли в плывущей над горами тишине.
Из-за скованных льдами и снегами вершин Тянь-Шаня неслышно и невидимо шагнул Новый год. Высокое темное небо рассыпалось искрящимися звездами. Дико, холодно, безмолвно и безлюдно, как и тысячелетия назад.
И вдруг я увидел крошечную красноватую искорку, неторопливо плывшую между звездами. Спутник! Вы помните, ровесники, как жадно искали мы в то время безоблачными ночами эти искры разума, брошенные человеком в бездну космоса? Здравствуй, сын Международного геофизического года! Разная у нас с тобой высота, но путь один. Это путь науки.
Через три часа мелодичный звон кремлевских курантов возвестит, что Новый год пришел и в мое родное Подмосковье. А я встречаю его здесь, среди заснеженных горных хребтов, и значит, на своем месте.
