Задумался у окна Анатолий Слободян, устало прикрыв рукой глаза. Весь день сегодня он работал над годовым отчетом станции. Какое это привычное, будничное слово — отчет, а в нем вся наша работа, новые данные о климате гор, о запасах аккумулированной в снеге воды, которая летом придет на далекие хлопковые поля, о формировании стока горных рек, ключи к тайнам возникновения лавин. Рядом с толстым томом отчета можно было бы положить несколько десятков таких же толстых томов с описанием того, как были получены эти материалы, с рассказами о пережитых при этом приключениях, грустных и веселых, смешных и опасных…
Гудит за окном ветер, несет снег по холодным просторам Чаткала, оголяя черные клыки скал, наметая глубокие сугробы в долинах, искусно ваяя карнизы, поднимая невидимые во мраке снежные вихри над гребнями и вершинами. Начало апреля, а погода словно в феврале. Темны и холодны горы. И только станция, подобно кораблю, сияя светом окон, плывет сквозь тьму, снег и ветер. Без пристаней, в вечном плавании.
И вся наша родная, маленькая планета — это ведь тоже зимовка, уголок света, тепла и жизни в студеном безмолвии космического пространства. Мы, люди, — ее экипаж, товарищи по времени и пространству. Здесь так же необходима сознательная дисциплина, взаимное доверие, уважение и дружба. Только тогда зимовка «Земля» сможет выполнить свою программу.
Близки в подлунном мире неспроста
Понятия «мечта» и «высота».
Сайяр
Годы идут, и все более широкая полоса времени отделяет меня от кызылчинских лет, как темная гладь воды отделяет от берега уходящий корабль. Но странное дело, жизнь на зимовке не забывается, напротив; со временем, правда, исчезают незначительные, мелкие подробности, зато, словно с удаляющегося корабля, становится ясно виден весь берег, и лучше понимаешь, что оставил, а что взял с собой в дальнее плавание по бурным волнам самого беспокойного океана — жизни.
Полярники говорят об «арктической» болезни. Но «горная» не слабее! Не раз, продрогшие до костей, промокшие до нитки, уставшие, мы говорили себе: «Все, кончено, беру расчет и больше никогда-никогда…» Но высыхает одежда, отогреваешься, отдыхают мускулы, и вновь слышишь безмолвный зов гор.
Сейчас далека от меня Кызылча, накрытая плащом туманов, подернутая дымкой, погруженная во мрак ночи или залитая ослепительным солнцем… Но память, подобно машине времени, переносит в минувшее, позволяя вновь увидеть, услышать, почувствовать и понять ушедшее.
