Чуть сгибаясь под рюкзаками, мы с Улумбековым двинулись в путь. Зашелестел под лыжами плотный снег. Пока спускались до устья реки Головной — самый крутой участок спуска, — пришлось несколько раз попробовать твердость наста различными частями своего тела. Пять верст от станции до Кутыр-Булака прошли за полчаса. Но дальше дорога пошла петлять по дну ущелья среди кустов и камней, а глубина снега уменьшилась до двадцати — тридцати сантиметров. Вокруг — каменная фантазия: замки, башни, ники, пирамиды, ступенчатые стены, крутые конусы осыпей, узкие теснины… Снежные шапки придавали каменным изваяниям совершенно сказочный вид. Местами со скал свисали огромные сосульки замерзших родников.
Нелегко давались эти подъемы и повороты нашему транспорту — трактору ДТ-54. Под снегом здесь похоронено столько деталей, что из них можно собрать еще один трактор. Крутой подъем с двумя поворотами — самое трудное место. Сколько раз с ревом и проклятиями мы подталкивали здесь хотевший опрокинуться неуклюжий прицеп, а то и просто перегружали поклажу на многострадальный трактор, обвешав его до предела: тюки, бочки, ящики висели за кабиной, по обе ее стороны, и даже лежали на крыше.
Возле пустой бочки из-под солярки я оставил лыжи. Дальше лучше было идти пешком.
Ниже долина несколько раздвинулась, скалы расступились. Мы прошли мимо «гремящей скалы». Это, конечно, была самая обычная, чуть вогнутая каменная стена. Но звук бегущей шагах в десяти Кызылчи отражался от скалы таким образом, что казалось, будто внутри камня гремит водопад. Каждый, впервые услышавший глухой, но отчетливый шум «внутри» скалы, был уверен в существовании подземного потока. Затем долина Кызылчи повернула на запад. Склоны, обращенные к северу, белели снегом, а на южных уже протянулись широкие, темные языки проталин. Белые венчики крокусов, золотистые подснежники, алые, чуть лиловатые ростки ферулы упорно пробивались сквозь камень к солнцу. Легкий пар поднимался от теплой высыхающей земли.
Вместе с Мишей Улумбековым я зашел в домик, разгрузил рюкзак. Моя черная борода и рыжие усы, как всегда, произвели сильное впечатление: младшие Улумбековы с писком спрятались за материнскую юбку.
И снова в путь. По двум доскам тропинка перевела меня через тихий неширокий Четыксай, затем по гидрологическому мостику через бурный поток Кызылчи и пошла петлять среди серых глыб известняка, темных валов глинистых оползней, вдоль берега вниз по реке. Здесь есть примечательный камень. Верхняя часть его откололась, и камень стал похож на старую мятую кастрюлю со съехавшей набок крышкой. Конечно, если бывают кастрюли величиной с двухэтажный дом.
