Рекса, громадного лохматого киргизского волкодава, бросили больного пастухи, уходя с летних пастбищ. На Кызылче его вылечили, и он остался на станции. В одной из собачьих драк ему почти оторвали верхнюю губу, что придавало ему весьма мрачный и свирепый вид. Однако, несмотря на такую внешность, он обладал добрейшим характером. Он позволял класть себе в пасть руку, щекотать свое светлое поджарое брюхо и даже пытаться развязывать узелок, завязанный природой на кончике его пушистого хвоста. В ответ на эти шутки он лишь снисходительно скалил свои белые клыки, которыми можно было загрызть слона. Лет Рексу, по-видимому, было немало. Однажды, почуяв близкую смерть, он ушел в горы и не вернулся.
Жила на станции некоторое время и черная сучка Пальма; характером она ничуть не походила на добродушных кобелей, и ее застрелили пастухи, когда она пыталась напасть на ягненка.
Из младшего собачьего поколения на станции дольше всех жили сыновья Рекса и Пальмы, Бяша и Черт. Большой, несколько флегматичный Бяша был желтовато-белого цвета и несколько напоминал белого медведя в миниатюре. В противоположность ему Черт был совершенно черный, как собака Баскервилей. Однако при устрашающей внешности оба пса имели самый милый характер. Хотя добычи в районе станции для них почти не было, в марте по крепкому насту им иногда удавалось загонять и приносить на станцию линялых лис-караганок. Некоторые из нас фотографировались с ружьем в одной руке и с лисой — в другой. Собаки при этом сидели в стороне и ехидно улыбались. На цепь псов мы не сажали, в упряжку не впрягали — все-таки горы, да и снег глубокий, — однако приятно было просто идти на снегосъемку или гидропост в сопровождении двух свирепых на вид существ, повинующихся любому твоему слову или жесту.
Правда, наши псы далеко не были ангелами в собачьем облике. Однажды кто-то из нас привез на станцию четыре килограмма замечательной копченой колбасы, которую на всякий случай подвесили к потолку в чулане. Пронюхав об этом, Бяша потихоньку открыл лапой дверь и пробрался в запретную зону. Колбаса висела высоко. Бяша задумчиво почесал задней лапой за ухом и пошел за котом. Как они сговорились, для меня до сих пор остается загадкой. Наверное, каждое животное кроме родного знает еще несколько звериных языков. Так или иначе, Бяша объяснил коту обстановку, и хвостатые грабители пошли «на дело». Пес стал в дверях «на стреме», а кот полез на потолок. Добравшись до колбасы, он вцепился в нее и стал раскачиваться, пока та не сорвалась с гвоздя, и похититель вместе с добычей шлепнулся на пол. На стук выскочили сразу же заподозрившие недоброе хозяева колбасы. Быстро оценив создавшееся положение, Бяша схватил в зубы колбасу и кинулся наутек. Кот хотел последовать за ним, но был схвачен за шиворот и тут же выдран. После этого он всю ночь выл басом на чердаке, жалуясь на свою незадачливую судьбу. А его более удачливый сообщник слопал все четверть пуда вкуснейшей колбасы и чувствовал себя на собачьем седьмом небе. На дворе дул ледяной ветер, трещал мороз, замерзший Черт под крыльцом лязгал от холода и зависти зубами, а Бяша кувыркался в снегу, купался в сугробах. Ему было очень весело и, по-видимому, очень жарко.
