Мы посменно дежурили в этом маленьком мирке.
Приходилось не только проводить метеорологические и гляциологические наблюдения, но и вести все хозяйство — от приготовления пищи до мытья полов.
Лаборатория находилась прямо над местом отрыва давансайских лавин, так сказать, в тылу врага. Раз в пять дней, надев страховые пояса и закрепившись прочными веревками за вбитые в трещины скал альпинистские крючья, мы спускались на крутые склоны и в глубоких снежных шурфах определяли свойства снега. Конечно, со временем это будут делать с помощью дистанционных приборов, а пока что приходилось самим на ледяном ветру тянуть замерзшими, непослушными руками динамометры, разрывая слои снега, взвешивать снег на весах плотномера, определяя его плотность, находить, изучать и описывать малейшие признаки лавинной опасности.
…В заботах незаметно проходит короткий зимний день. Отдежуривший гляциолог спускается вниз (после недельного одиночества Кызылча покажется ему столичным городом), и я, новый отшельник, остаюсь один. Догорают краски заката, усиливается мороз, с вершин тянет холодом. В небольшое квадратное окно видны свисающий с крыши снежный козырек и высокий сугроб, между которыми вьются тонкие струи поземки. Зажигаю десятилинейку, и на темнеющий снег ложатся красноватые блики.
Выходя ночью на наблюдения, я вижу, как вдали через перевал по дороге идут машины. Хотя дорогу у перевала нередко заносит, засыпает лавинами, дорожники расчищают путь, и движение почти не прерывается. Мне отсюда виден только свет фар: яркий — машина идет в Ангрен, тусклый, размытый — направляется в Ферганскую долину. Значит, не один я на ночной вахте.
С утра со стороны Ангрена показались пряди перистых облаков. Они соединялись, уплотнялись, затягивая небо жемчужной пеленой. Столбик ртути в барометре медленно пополз вниз. Широкий радужный круг — гало — вскоре очертил солнце. После полудня появились высокослоистые облака. Солнечный свет проникал сквозь их сизый покров, словно через матовое стекло. А через семь или восемь часов после появления первых вестников приближающегося циклона показались главные облачные массы. Под прикрытием клочьев разорванно-дождевых облаков стеной надвигалось что-то сплошное, бесконечное, свинцовое. Вот оно подошло ближе. Несколько безмолвных всплесков призрачных волн — и станция погрузилась в густой и плотный туман. Вокруг сразу потемнело. На короткое время стена тумана внезапно отхлынула, и стало видно, как серые космы ползут вдоль Давансая и Головной, огибая станцию. Это стекающий со склонов холодный воздух отбросил первую атаку облаков.
