Вечерами, когда лучи заходящего солнца пробивались сквозь мазки перистых облаков, окружающий мир загорался всеми оттенками красного цвета. На сиреневом небе пламенели алые языки. Пурпурными становились и озаренные закатом склоны гор, и волнистая поверхность плато. Багряные холмы уходили к синему горизонту. И весь этот необъятный холодный пожар непрерывно менял яркость, оттенки, цвета, тени, пока не угасал. Тогда все тускнело, свинцовый цвет вечернего неба вдали незаметно сливался с ледяным, безжизненным цветом снега, и только вершины еще долго золотились ровным и неярким желтоватым светом.
Ночь, волшебная безлунная высокогорная ночь с искрами звезд на черном небе. На фоне неба чуть вырисовывается зубчатый силуэт ближних гор. Дальние тонут во мраке. Кажется, нет никаких красок. Но присмотритесь: тусклой синевой чуть светятся склоны, а космическая бездна неба имеет фиолетовый оттенок.
А лунная ночь? В зеленоватом свете луны далекие хребты кажутся плоскими, словно нарисованными на фоне неба. Ближние же горы, подчеркнутые темными полосами теней, выглядят массивнее и неприступнее, чем днем. Каждое ущелье, каждая долина доверху залиты густой чернильной тьмой. Но и ночные цвета зависят от свежести снега и чистоты неба. Стоит лишь повнимательнее посмотреть (как редко, однако, мы это делаем), и можно заметить лиловатые, синие, голубые, зеленые блики на снегу.
Когда снизу наплывало море облаков, окружающее приобретало особенно фантастические черты. Странный зыбкий океан мутно отражал ночное светило. Из взлохмаченных волн островами вздымались хребты и отдельные вершины. Неторопливо, в безмолвии поднимались и опадали призрачные валы. Кажется, вот-вот в смутной, загадочной дали появятся паруса воздушного корабля, беззвучно и плавно несущегося в неведомое. Даже в трезвом свете дня облачное море производило сильное впечатление.
Жидкое молоко туманов отделяло станцию от всего остального мира, который становился незнакомым и таинственным. Неузнаваемы были виденные сотни раз скалы, камни, реки. Привычные предметы почему-то оказывались не на своих местах. Одни расстояния по непонятной причине удлинялись, другие так же непонятно укорачивались. Тут уж вся надежда на лыжню: выручай, милая, выводи, куда положено. А если к тому же и след метелью заметет, снегом засыплет, любой шаг в тумане может стать последним в жизни. Тогда на метеоплощадку пробирались, держась за провод.
