Я вернул фотографию и спросил, что написано на скале, надеясь, что Ма Су-цзян расскажет мне и об этом пейзаже и о буддийской книге, так заинтересовавшей его в музее.
Ма Су-цзян отпил несколько глотков чаю, уселся поудобнее и начал рассказывать. Мы расстались на рассвете.
*
— Вы спросили у меня, что значат эти надписи, я отвечу. Вы их можете увидеть и в Монголии и в Тибете — во всех местах, где были ламы и люди, исповедующие ламаизм. Это мистическая формула: «Ом, мани падмэ-хум», что значит: «О ты, сокровище на лотосе». Эта надпись — обращение к Будде. Я знаю, вы, мой друг, наверное, хотите знать и другое: почему я так пристально разглядывал книгу, где я видел такую же? Потерпите. Я расскажу, расскажу вам все, что знаю сам. Я расскажу вам об одном эпизоде из тяжелого прошлого Тибета.
Почти четверть века назад в тех местах, что вы видели на снимке, только тропинки служили путем для паломников, шедших в Лхасу из разных концов Тибета. Обычно к осени все тропы заполняли яки и мулы. Скотоводы перегоняли стада с севера на юг. Но в тот день, когда я доехал до этой скалы, копыта моего коня уже скользили по обледенелым камням, а сам я утолял жажду растопленным снегом. Редко, раз в тридцать дней, я встречал прохожих.
Мой путь лежал в Лхасу, и я уже был близок к цели. Вдруг мой конь осадил назад и тревожно заржал. С шумом, резко рассекая воздух могучими крыльями, над головой пролетела огромная птица и опустилась на скалу. Я не успел разглядеть ее, так как мое внимание привлек человек, сидевший скорчившись на краю обрыва у разрушенного мостика. Он сидел вполоборота ко мне. Я видел посиневшее лицо с орлиным носом и длинные черные волосы, ниспадающие на спину. Обхватив жилистыми руками голову, тибетец покачивался из стороны в сторону и чуть слышно что-то шептал. Он не обратил на меня никакого внимания.
На нем была овчинная нагольная шуба, подпоясанная так, что вокруг верхней части тела образовалось нечто вроде большого мешка. Шуба во многих местах была залатана. Войлочная широкополая шляпа с высокой тульей валялась у ног. Темно-коричневые суконные сапоги с подошвами из сыромятной кожи были сильно поношены. За поясом у него торчала связка ключей, нож и обломок сабли.
Я подъехал ближе и, не слезая с коня, тронул человека кнутовищем. Он перестал качаться и перевел на меня взгляд. Казалось, он ничего не видел. Черные глаза не выразили сначала ничего, затем в них появился страх.
Тибетец вскочил и с криком «амбань» бросился прочь. Его крик вспугнул птицу, она взлетела и закружилась над нами.
