Эта установка на преодоление ограничений уравновешивается противонаправленной установкой на самоограничение: «С другой стороны, империя явно демонстрирует некую тенденцию к самоограничению, очерченности, противопоставляя себя окружающему заграничному пространству».
[183]Власть центра в пространстве империи получает некий противовес в том, что находится за границей очерченного пространства: «Мир, лежащий за границей, хаотичен, враждебен и опасен, он либо вовсе антиномичен и антинормативен, либо управляется законами, враждебными идеалам космоса и цивилизации, – это мир варварства. Всякий выход за пограничный предел – это очередное отвоевывание у хаоса части его неупорядоченной территории и придание ей упорядоченной, просветленной космической структуры».[184] В действительности эта находящаяся за пограничным пределом область внекультурного хаоса, этот мир варварства является миром другой культуры – со своим центром и со своими границами, на что указывал Ю. М. Лотман: «Очень часто на внеположенный мир интерполируются представления о «естественности» и до– или внесемиотичности, выработанные в недрах данной культуры как ее идеальная антиструктура».[185]Пространство империи нуждается в подобной антиструктуре и, по сути, само же ее и создает. Находящийся по ту сторону границ мир варварства выступает в качестве своего рода «меры силы», необходимой для осуществления власти, поскольку власть, согласно Ницше, проявляется в способности преодолевать сопротивления, а рост власти предполагает поиск или полагание более сильного противника.
В этом пункте можно не согласиться с тезисом И. А. Исаева, что империя по своему статусу принадлежит к тем пространственным образованиям, которые стараются не замечать и игнорировать границу.[186] На наш взгляд, лежащая в основе пространства империи метафизическая модель, проанализированная самим Исаевым, позволяет сделать другой вывод. А именно: империя ориентирована не столько на выход за пределы установленных границ, сколько на их максимальное расширение и распространение. Империя негативна по отношению к фактически установленным границам лишь постольку, поскольку они образуют предел роста и экспансии власти. Идея империи ориентирована на тотальное и потому не допускающее предела господство. Власть центра, олицетворяющего порядок, норму и закон, должна быть распространена на все пространство, в перспективе – продлена до бесконечности. Эта экспансивная, тоталитаристская направленность империи и служит источником негативности по отношению к существующим границам. Границы преодолеваются ввиду достижения большей власти, в перспективе подчинения еще существующего многообразия единству имперского центра. Отсюда и возникает парадокс имперской идеи: по своей сути империя консервативна, ориентирована на сохранение и охрану границ. Границы выступают высшей ценностью, поскольку служат надежной преградой и защитой от неорганизованной и хаотичной множественности. Однако властные притязания империи настолько значительны, что не допускают существования хаоса и многообразия даже за границами организованного и очерченного имперского пространства. И здесь империя приобретает трансгрессивное отношение к своим же собственным границам – вполне в духе гегелевского Aufhebung. Бесконечный горизонт раскрывается посредством снятия установленных границ, посредством диалектического отрицания конечных форм существования, на что справедливо указывает и сам И. А. Исаев: «Империя не знает пределов, ее границы как таковые отсутствуют, и она совершенно открыта вовне».
