О, а я буду. И очень часто.
— Хорошо, — сухо сказала я, и вышла из кабинета, и, по-моему, даже хлопнула дверью. Минут через десять я вновь постучала в дверь, но уже вошла, не дожидаясь приглашения.
— Я занят, — бросил мне Волков. Мне было плевать.
— Я ненадолго, — ответила я, и положила на его стол лист с заявлением.
— Что это? — недоуменно взглянул на меня начальник, и даже отстранил трубку телефона, забыв о собеседнике по ту сторону телефонной линии. Я промолчала. Как будто сам не видит. Волков вздохнул, и, взяв листок, небрежно чиркнул на нем свою подпись. Я удовлетворенно забрала заявление, и, прежде чем, начальник вернется к своему собеседнику, забыв о моем существовании, сказала:
— И знайте — это не вы меня уволили, а я сама ушла!
Сознательно и с удовольствием хлопнув дверью, я вышла из кабинета.
Вот и все. Работу я потеряла, теперь можно спокойно окунуться в пучину боли и страданий, наслаждаясь теми проблемами, что только ожидают меня впереди.
Я внимательно изучала потолок, стараясь абстрагироваться от происходящего. Врач — мужчина средних лет с пепельной сединой на висках, долго и старательно изучал мою грудь — сначала щупал вкруговую, надавливая пальцами, а затем и вовсе пошел мять всей ладонью. Честное слово, будто тесто месил. Неужели это так нужно? Я бросила на него короткий взгляд. Лицо мужчины было серьезным, но невозмутимым и спокойным, как будто даже равнодушным.
— Одевайтесь, — сказал он мне, наконец-то оставив меня в покое, а затем вымыл руки, и вышел из смотрового кабинета, позволив мне одеться в одиночестве. Я не надеялась на чудо, и поэтому прямо завела разговор об операции и дальнейшем лечении. Меня интересовало — что именно ждет меня. — Болезнь выявлена на ранней стадии, — сказал врач, — поэтому мы можем удалить саму опухоль, оставив молочную железу, но обычно мы удаляем полностью.
— Что вы посоветуете мне? — спросила я, стараясь не разрыдаться. Нельзя, нельзя. Возьми себя в руки!
— Вы женщина молодая, это можно понять, но я рекомендую, все же провести мастоптомию.
— Масто… Это… Это, — я заикалась, не решаясь произнести вслух эту страшную фразу. Было страшно осознавать ее смысл, а уж тем более, когда это имеет отношение ко мне.
— Это удаление молочной железы, — договорил за меня врач. — Вы можете отказаться, мы удалим пока опухоль, но придется чаще наблюдаться.
— Нет, — решительно сказала я. — Я не хочу жить в страхе, не хочу подвергать себя риску. Я согласна на эту… на операцию.
