Дядя Вернон вернулся с улыбкой на лице. А ещё он принёс с собой длинный тонкий свёрток и ничего не ответил, когда тётя Петуния спросила, что это он купил.
- Я нашёл идеальное место! - сказал он. - Давайте! Вылезайте!
Снаружи было очень холодно. Дядя Вернон указал на что-то наподобие большой скалы далеко в море. Высоко на самой её верхушке стояла самая жалкая лачуга, какую только можно себе представить. Одно можно было сказать с уверенностью - телевизора там не было.
- Сегодня ночью обещают шторм! - радостно возвестил дядя, хлопнув в ладоши. - И этот джентльмен любезно согласился одолжить нам свою лодку!
К ним подковылял беззубый старик и с мерзкой ухмылкой указал на старую шлюпку, раскачивающуюся на свинцово-серых волнах.
- Я уже раздобыл нам кое-какие припасы! - сказал дядя Вернон. - Так что, все на борт!
В лодке было невыносимо холодно. Ледяные морские брызги и капли дождя стекали за воротник, а пронизывающий ветер хлестал в лицо. Казалось, прошло много часов, прежде чем они добрались до скалы, где дядя Вернон, поскальзываясь и спотыкаясь, повел их к полуразрушенному жилищу.
Внутри было просто ужасно: воняло водорослями, ветер свистел через щели деревянных стен, а в камине было пусто и сыро. В лачуге было только две комнатки.
Припасами дяди Вернона оказались четыре банана и по одному пакетику чипсов на каждого. Он попытался разжечь огонь, но пустые пакеты из-под чипсов лишь чадили и сморщивались.
- Несколько тех писем не помешало бы, а? - весело спросил он.
Дядя пребывал в чрезвычайно хорошем расположении духа. Очевидно, он был уверен, что никто не сможет доставить сюда письма, особенно в шторм. Гарри про себя соглашался с ним, хотя эта мысль его совсем не радовала. Наступила ночь, и разразился обещанный шторм. Брызги от высоких волн ударялись о стены лачуги, а от свирепого ветра дребезжали грязные окна. Тётя Петуния нашла несколько заплесневелых одеял в соседней комнате и устроила Дадли постель на изъеденном молью диване. Они с дядей Верноном заняли шишковатую кровать в соседней комнате, а Гарри не оставалось ничего другого, как отыскать участок пола помягче и свернуться там под самым тонким и рваным одеялом.
Шторм продолжал набирать силу. Гарри никак не мог уснуть. Он дрожал и ворочался, пытаясь устроиться поудобнее. В желудке у него урчало от голода. Храп Дадли тонул в низких раскатах грома, впервые раздавшегося ближе к полуночи. Подсвеченный циферблат часов на свисающей с дивана жирной руке Дадли показывал, что через десять минут Гарри исполнится одиннадцать. Он лежал и наблюдал, как приближается его день рождения, думая о том, вспомнят ли вообще о нём Дёрсли, и гадая, где находится сейчас автор письма.
