Она украдкой наблюдала, как он раскладывает бинт и пачку антисептических салфеток на прикроватном столике.
Когда он наклонился и обхватил ее пятку ладонью, рубашка на его плечах натянулась.
Она вздрогнула, когда его мозолистые пальцы сжали ее лодыжку.
— Тебе больно? — спросил он и уставился на нее в упор шоколадно-карими глазами.
— Нет, просто я… удивлена.
«Просто ко мне никто раньше не прикасался. Откуда мне было знать, что у меня такие чувствительные лодыжки?»
— Ладно. — Он нахмурился, но, похоже, принял ее объяснение за чистую монету. — Скажи, если будет больно.
Он заворчал, увидев рану. Это была сильная царапина в том месте, где педаль вонзилась в кожу. Она немного кровоточила, и вокруг раны были синяки.
— Как тебя угораздило? — Он вытер рану антисептической салфеткой.
— Я оказалась на пути твоей невесты, когда она уходила, — сказала Элли.
Он сжал пальцами ее пятку.
— Это сделала Мира? — в ярости спросил он.
Она кивнула, сожалея, что проболталась.
И вспомнила, как много лет назад Пьер ударил Доминика по лицу, а она попыталась его защитить.
— Некоторые люди заслуживают боли, малышка.
Слова отца Доминика все еще не давали ей покоя.
Никто не заслуживал боли, и меньше всего Доминик, который тогда казался ей растерянным мальчиком, ревностно охраняющим секреты, которыми он отказывался делиться.
А вдруг он также пострадал из-за недавно расторгнутой помолвки? И теперь злится, скрывая боль?
— Мне очень жаль, — сказала она. — Я не хотела тебя расстраивать.
— О каком расстройстве ты говоришь? — вспылил он и недоверчиво посмотрел на нее. — Чем ты могла меня расстроить?
— Я не хотела напоминать тебе о твоей помолвке. Я уверена, ты ужасно расстроился из-за расставания со своей невестой.
— Элисон, — немного снисходительно произнес он. — Во-первых, ты меня не расстроила. Она сама все испортила. Из-за нее ты поранилась…
— Я уверена, она не нарочно, — сказала Элли, радуясь, что он о ней беспокоится.
— В этом я сомневаюсь, зная Миру и ее эгоистичный, капризный характер, — ответил он. — Во-вторых, расставание с ней меня не огорчило. Помолвка была ошибкой, а брак был бы еще более крупным промахом.
— Ты ведь любил ее? — Она почувствовала себя дурой, когда он сильнее растянул губы в печальной улыбке.
— Зачем мне ее любить? — спросил он.
— Ты же… собирался жениться на ней? Разве это не очевидно?
Он поднял голову и внимательно посмотрел на Элли.
— Я вижу, ты по-прежнему такой же романтик, каким была в десять лет, — произнес он с нескрываемой снисходительностью.
