Мне нравилось на этих сборах. Офицеры ГРУ, с которыми мне довелось встречаться, были полностью преданы делу защиты родины и любили свое дело превыше всего. Мне нравилось заниматься военным делом — это было честное мужское дело, дававшее физическое и душевное удовлетворение, и я гордился принадлежностью к ГРУ. Я узнал, что офицеры ГРУ, как правило, относились к КГБ с презрением, но вместе с тем они понимали, что КГБ все же помощнее их организации.
Уже было запланировано, что и летом 1968 года я буду обучаться диверсионному делу, как вдруг меня вызвали на встречу с офицером ГРУ, который смущенно сказал, что моим контактам с ГРУ пришел конец и что я перехожу в распоряжение Второго главного управления КГБ. От ярости у меня потемнело в глазах.
Второе главное управление — одно из важнейших в составе КГБ. Оно отвечает за всю контрразведывательную работу и совмещает следовательские и репрессивные функции. Американцев всегда отчасти шокирует такое совмещение явно противостоящих друг другу интересов, ведь им кажется таким естественным разделение функций, когда следователь не может быть к тому же и судьей, определяющим меру наказания своему подследственному. На Второе главное управление работает бессчетное множество информаторов, поставляющих обильные сведения чуть ли не о каждом советском гражданине, а также об иностранных туристах, дипломатах, газетчиках и бизнесменах. Платные информаторы втираются в диссидентские организации, провоцируют людей на откровенность и потом пишут на них доносы. При посредничестве других отделов КГБ Второе главное управление следит за каждым шагом иностранцев. Вот уж какого вида работы я желал для себя менее всего. Мне неприятна была мысль, что меня будут использовать против японцев, приезжающих в Советский Союз.
Несмотря на присутствие офицера ГРУ, я не мог удержаться от проклятий, перемежая их трехэтажным матом. Он сидел безучастно, пока я не выпалил:
— Эти ебанные тюремщики!
Тут он вздохнул и сказал:
— Мы знаем. Мы тоже не любим их, и все же, черт возьми, тебе придется подчиниться!
Хотя теперь я начал работать на КГБ, обязанности мои в основном оставались теми же: сопровождать иностранцев в поездках по СССР, показывая им образцовые, специально предназначенные для такого рода демонстраций колхозы, заводы, школы, больницы и детские ясли; быть всегда настороже и уметь устранить все, что может испортить этот тщательно отрепетированный спектакль; любой ценой скрывать правду; подробно сообщать обо всех иностранцах; обрабатывать зарубежных гостей, чтобы их взгляды носили просоветский характер. Рутина эта нарушалась лишь поездками в Японию, куда я чуть ли не каждый год отправлялся по делам Комитета солидарности стран Азии и Африки.
