Рано утром вышли в путь. Тропа спустилась к реке. Пересекли один из притоков Бадомдары по мостику-бревнышку и стали работать. Вся пойма Бадомдары поросла разреженными ивняками. Туранская, шугнапская и вильгельмсова ивы тут и там цеплялись за галечный грунт и противостояли размыву. Местами разливавшаяся река захлестывала пойму, и там деревья стояли «по пояс» в воде. В устье впадавшей в Бадомдару речушки росли березы, тополя, облепиха, синеплодная и персидская жимолости, даже барбарис. Судя по объяснениям нашего хозяина, именно в этом ущелье следовало искать миндаль.
Мы прочесали это ущелье снизу доверху, нашли много интересного, сделали множество описаний, выстригли для определения урожайности тьму пробных площадок, по миндаля не обнаружили. Даже места более или менее похожего на то, где могли расти кусты миндаля, в этом ущелье не было. Расстроенный неудачей, вечером я долго, слово за словом, вспоминал подробности пояснений нашего хозяина и не находил никаких изъянов в нашем маршруте.
Утром пошли дальше по Бадомдаре выполнять первоначальный план. Мы то и дело влезали в воду, чтобы переправиться через многочисленные рукава, заполненные в это жаркое время бурной водой Бадомдары. К вечеру мы вышли к низовьям реки Ляджуар. Измученные бесчисленными переправами, кое-как поели, экономя запасы, истощившиеся за липший день напрасных поисков миндаля, и крепко уснули.
На следующий день путь лежал вдоль Ляджуардары. Мы ощипывали ягоды с черной смородины, и это замедляло поход. Впереди слева виднелись ледники, нависшие над ущельем. Кругом — море обломочного материала. Внизу, у подножий склонов, каменные глыбы громоздились огромными валами. На склонах осыпи составляли основу пейзажа. Здесь уже почти ничего не росло. Припоминая наставления Мирзобека, я искал куст шиповника с привязанной к нему красной тряпкой. От этого куста надо сворачивать вправо. Искал, но не находил. Ругался: тоже мне ориентир — красная тряпка. Снова холодная ночь. А утром на склоне нашли тот самый куст. Тряпка совсем выцвела и истлела, по она была когда-то красной. Да будь она хоть фиолетовой, другого ориентира все равно не было. Мы начали подъем.
Весь путь наверх мы проделали за полдня. В основном по осыпям. Мы проходили их серпантинами. Так получалось длиннее, но положе. Начитавшись в свое время рассказов П. Н. Лукпицкого об ужасах этого пути, я все ждал, что дальше будет хуже. Но скоро мы выбрались к отвесной стенке. Я подумал было, что мы где-то ошиблись, но вскоре на осыпи под стеной мы нашли здоровенную глыбу лазурита. Рядом еще. Мы стали набивать синими камнями рюкзаки. Потом выбрасывали одни камни, брали другие, которые потемнее. В конце концов жадность довела до того, что рюкзаки стали неподъемными. Пришлось снова заняться сортировкой, которая продолжалась весь день.
