Он проводил с ней все свое свободное время, и он чувствовал, что словно оживает, возрождается к жизни. Черные тучи в душе рассеивались, уступая место весеннему безоблачному небу…Но все закончилось так же внезапно, как и началось.
Однажды ночью крик Хелены разорвал его сон. Унгерд не сразу понял, что произошло. Только почувствовал, как по его обнаженной груди стекает какая-то теплая жидкость. Хелена неподвижно лежала у него на плече… Грузная, нависающая фигура Рагнара, отшатнувшись, пропала во мраке. Унгерд услышал, как тот издал глухой стон и со звоном уронил на пол какой-то предмет.
– Хелена! Хелена! – закричал Унгерд, обнимая ее. Но ее тело безжизненно повисло у него в руках.
– Рагнар! Стой! Я убью тебя!
Он бросился в ночь вслед за Рагнаром. Тот и не думал бежать. Унгерд увидел, что по лицу его текут слезы.
– Убей меня, Унгерд. Убей.
– Но зачем? Зачем ты убил ее? – исступленно кричал Унгерд, тряся Рагнара за плечи.
– Я хотел убить тебя, – бессильно прошептал Рагнар. – Но она помешала мне. Она спасла тебя, подонок… Закрыла тебя своим телом…
Опустившись на мокрую землю, они долго оплакивали ее. А, может, вовсе не ее, а тот единственный свет, который жил в их душах. И ночной дождь рыдал вместе с ними. Ветер крючковатыми пальцами дергал струны, но они не пели, а дребезжали, потому что струна счастья оборвалась…
***
Унгерд с трудом очнулся от воспоминаний и внимательно посмотрел на Хелен. Да, это она! Конечно, она! Все та же непревзойденная красавица, зеленоглазая блондинка! Она снова с Рагнаром, и снова влюблена в него, Унгерда! Как все повторяется в этом мире… Меняются времена, страны, декорации, но суть спектакля остается неизменной. До каких пор им суждено играть эту драму? Сколько же еще будет дергать за ниточки незримый кукловод? Какого финала хочет добиться этот неумолимый режиссер?
Хватит. Хватит мучить себя воспоминаниями и философскими размышлениями! И, постаравшись взять себя в руки, Унгерд с тонкой улыбкой произнес:
– Я принимаю ваше предложение, Хелен.
Оставшись один, Рагнар долго сидел в полумраке, уставившись неподвижным взглядом на золотую статуэтку, которая стояла у него на столе. Наконец он решился и нажал кнопку внутренней связи.
– Цехидис… Зайди ко мне.
Тайная дверь в стене отворилась, и в кабинет вошел человек. Его серая внешность была бы ничем не примечательной, если бы не скорченная фигура, не крючковатые пальцы, не колючий и в то же время затравленный взгляд. При встрече с ним все почему-то испытывали безотчетный ужас; при виде его хотелось скрыться, исчезнуть, только бы он не заметил…
