Друзья пригасили страх и разожгли любопытство.
Я сидел в приемной главного редактора и видел сквозь оконное стекло, как подкатила черная «Волга», из которой, тяжело опираясь на палку, вылез тощий, высокий мужчина в сером костюме. Хромая, он вошел в приемную, кивнул всем разом и молча скрылся за дверью кабинета. Память цепко схватила засушенный птичий профиль его небольшой головы. Вскоре меня пригласили в кабинет. Холодное прикосновение безжизненной, вялой кочетовской ладони на мгновение внесло сумятицу в стройную схему моей защиты, загодя подсказанной хитроумным Идашкиным.
– Вероятно, вы смущены общением со мной, – без обиняков проговорил Кочетов, едва раздвигая бесцветные губы, – ведь вы видите первого антисемита страны…
Идашкин хохотнул, оценив шутку шефа. Я пожал плечами – собственно, в этой шутке я улавливал долю истины, памятуя романы Кочетова…
– Не стану вас переубеждать, бесполезно. Вот мои претензии к вашей рукописи… Первая претензия – и не претензия, а совет. Уберите эпизод на ипподроме, вы недостаточно знаете бега и лошадей. Особенно это заметно в сравнении с вашим хорошим знанием основного материала… Вторая претензия технически проще, но более щепетильна. У вас в романе есть бедолага и неудачник Левин, главный конструктор, человек-несчастье, все его притесняют. Почему бы вам не дать ему другую фамилию?
Я почувствовал, как деревенеют щеки. Вот он, журнал «Октябрь», со своим оскалом, прямо и откровенно.
– А почему мне менять ему фамилию? – выдохнул я.
– Потому, что иначе мы роман не возьмем, – в тон ответил Кочетов. – Мы недавно опубликовали роман Колесникова «Земля обетованная». Нас завалили письмами, обвиняя в антисемитизме, даже из ЮНЕСКО дали телеграмму. Обвинения надуманные. Но я не хочу повторения. Появится роман Штемлера «Обычный месяц», где один из героев, еврей по национальности, не знает, как унести ноги из нашей страны. Допускаю, что образ правдивый. И ситуация жизненная… Но если вы хотите сохранить главное – измените фамилию.
– Скажем, поменять букву «в» на букву «н»? – не удержался я.
– Шутка ваша неудачная, – резко оборвал Кочетов. – Повторяю, в тексте, кроме фамилии, ничего менять не надо.
– Изменение фамилии само по себе изменит ситуацию, – вдруг вставил Идашкин.
Я вздрогнул – неужто Ю. И. меня поддерживает? Ю. И. – этот верный страж «Октября»?
И Кочетов вскинул брови в удивлении, потом засмеялся коротким, спотыкающимся смехом.
– Молодцы! Стоите на разных идеологических ступеньках, но как дело касается вашей национальности… Молодцы, одобряю! А что касается романа – мое условие категорично! Только учтите, Илья Петрович, ваш роман сегодня никто не опубликует. Поэтому я его и решил опубликовать, хотя, признаться, многое мне в нем не по душе.
