Замечательное прикладное искусство того времени в меньшей степени, чем это делалось при более поздних постройках мечетей и гробниц, использовало в качестве декоративных мотивов святые изречения из Корана, но больше фантастические рисунки, навеянные воображением художника: абстрактные опирали, стилизованные цветы, сказочные животные… Одни историки искусства видят в этом влияние мусульманского индусского искусства, другие — арабского или персидского.
Интересно, что человек, чьи золотые руки вызвали к жизни весь этот сказочный мир, запечатленный на цветных керамических плитках, покоится здесь же, у одной из стен мавзолея. Его тоже звали Мехмед, но был он не султаном, а просто Мехмедом Неистовым, прозванным так за свою страсть к работе.
Я должна признаться, что гораздо большее впечатление произвела на меня другая святыня Бурсы — Улу джами (Большая мечеть), которая находится в центральной, торговой части города. Снаружи она поражает не столько своей красотой, сколько размерами, но какое же великолепие открывается, когда входишь в мечеть! Здесь царит атмосфера какой-то безмятежной восточной мистерии. Это единственная в Турции мечеть, в центре которой бьет фонтан. Сквозь ее стеклянный купол проникает солнце, и под его лучами всеми цветами радуги играют искусно выполненные витражи и становится более отчетливой мерная арабская вязь на белых стенах. А в середине мечети на пестрых ковриках — погруженные в молитву люди: они стоят на коленях, склонившись над Коранами на деревянных подставках. Кто-то из молящихся начинает жалобные причитания, и великолепная акустика разносит его голос по всей мечети. Другие, повернувшись лицом к Мекке (к михрабу — алтарю), шепчут священные слова Пророка. Когда проходишь мимо этих людей, никто не обращает на тебя внимания. Выражение внутреннего созерцания в глазах стариков, склонившихся над священным писанием, — это и есть настоящий Восток. Такому созерцанию способствует особенная атмосфера в мечети: неумолкаемое журчание фонтана, солнечный свет и строгая вязь стихов Корана на белых стенах.
А за стенами Улу джами совсем другой мир. Большой, крытый, когда-то шумный базар с характерным зазыванием продавцов, расхваливающих свой товар. Рядом с дешевыми безделушками для туристов выставлены национальная одежда и ткани, широко известные махровые полотенца местного производства. У некоторых выставлены разного размера ножи — это тоже гордость Бурсы.
Прогулка по шумному базару утомляет очень быстро. Нам хочется тишины. По тихой улочке, которая подымается в гору, в старый город, мы добираемся до квартала Мурадие — пантеона первых османских султанов. Здесь в мавзолеях покоятся они сами, их жены и дети. Свое название квартал получил от мавзолея султана Мурада II, отца Фатиха, завоевателя Константинополя. Вот что написано на гробнице султана Мурада II:. «Султан арабов и персов, тень Аллаха на земле, султан и сын султана Мурад, сын Мухаммеда, сын хана Баязида — да продлит Аллах его власть — приказал воздвигнуть это благородное строение». Мавзолей Мурада — строгий по форме, без всяких украшений. Прямо, напротив него бьет фонтанчиком естественный источник, а за ним поднимается к небу могучий платан, достигающий у подножия пятнадцати метров в диаметре. Этому платану сейчас около пятисот лет он был посажен во время похорон султана. Kогда идет дождь, сквозь отверстие в куполе вода падает на гроб, засыпанный тонким слоем земли. Такова была последняя воля Мурада. Ибо, как утверждает ислам, дождевая вода является благословеньем Аллаха. С этим нельзя не согласиться: дождевая вода является благословеньем божьим для сухой и безводной Малой Азии. А вода, которая бьет из четырехсот источников — благословенье и богатство Бурсы.
