Связывание богов со строго определенными местами культа неизбежно вело к их дифференциации. Каждое божество принимало местный отпечаток, относительно своеобразный. Разумеется, Астарта оставалась все той же, почиталась ли она в Сидоне или Тире, но для тех, кто ей поклонялись, было вовсе не одно и то же, приносить ли жертву Астарте тирской или Астарте сидонской. Вообще тенденция к разграничению богов по местам их культов чаще всего наблюдалась в регионах, раздробленных на множество мелких государств, таких, как Финикия или доизраильская Палестина. Каждый из городов Ливана имел свой пантеон[55], отличный от других, даже если в него входили, по существу, те же самые боги. Самобытность культа вполне соответствовала политической и хозяйственной самостоятельности городов-государств.
Местные формы культа давали не только возможность богам освоиться рядом с человеком, но и людям приблизиться к ним, особенно если боги были связаны с определенными доступными силами природы, как их владыки или представители. Резиденцией морских богов было море, божества источников проявлялись в биении ключей, а могучие боги грома давали о себе знать на горах, окутанных тучами и молниями. Вообще человек воображал себя в горах особенно близким к миру богов. Поэтому исстари горы были особо почитаемым местом культа. Вот и в Ливане люди взбирались на горные кручи, чтобы принести дары богам, и в первую очередь владыке страны — Баалу ливанскому. Следы древних святилищ встречаются на многих заметных возвышениях нижней и средней террас. В доэллинистическое время эти культовые высоты отличались, как правило, предельной простотой, особенно если они находились вдали от жилья человека. Один высеченный в скале алтарь и несколько углублений для жертвенных возлияний — этого было достаточно. В большинстве случаев тут добавлялось еще священное дерево или роща, представлявшие богиню растительности. Иногда имелся грот, предназначенный, очевидно, для оракула.
Почитание владыки Ливана во многих священных, созданных самой природой местах среди его гор и лесов способствовало созданию местных образов Баала, хотя здесь дифференциация, пожалуй, не была столь значительной, как в городах-государствах. Во всяком случае, каждое святилище имело свою собственную историю, свою самобытную легенду, даже если они были всего лишь местными обиталищами того же самого Баала, который в Бейт-Мери почитался как Баал Маркод и в Баальбеке как Баал Бекаа.
