и прибрежные города Ливана были в компетенции «начальника» области Сумура, расположенного севернее устья р. Эль-Кебир. В этом районе находились гавани для высадки войск и их снабжения.
«Начальники» управляли также территориями, которые не входили в ведение правителей городов. Речь идет прежде всего о еще не заселенных или уже покинутых людьми землях, о таких важных источниках сырья, как главные лесные районы, а также о владениях египетских храмов, которые еще в XII в. до н. э. называли своими девять городов в Сирии и Палестине.
Кроме того, под управлением египетских военных властей находились различные опорные пункты и крепости, в основном на морском берегу. К ним принадлежала Уллаза, гавань в нескольких километрах севернее Тараблюса, через которую, вероятно, вывозили также кедровую дань. Такие опорные пункты в XIII в. до н. э., когда была пробита прибрежная тропа для переброски войск фараонов, приобрели еще большее значение. В них стояли сильные военные гарнизоны. В особых случаях можно было затребовать также войска из Дельты. В остальных случаях все необходимые карательные мероприятия фараон проводил, как правило, попутно во время своих походов через Палестину и Ливан в связи с боевыми операциями в Сирии.
Должность «областеначальника» предъявляла к занимавшему ее высокие требования. «Рабицу» должен был хорошо разбираться в разнообразных военных и экономических вопросах и держать в повиновении своих многочисленных подчиненных — правителей городов. Дополнительные административные сложности рождала двойственность управления. Как свидетельствуют амарнские письма, наряду с обращением «по служебной инстанции» через «областеначальника» местный правитель мог свободно обращаться и непосредственно ко двору. Само собой разумеется, и египетские власти имели прямую связь с правителями городов. Последние обычно не упускали случая для подкрепления своей просьбы посылать с гонцом рабынь и другие «подарки для царя».
Можно себе представить, что подобные «почтовые сношения» со двором фараона были небезопасны, так как большей частью дело касалось обвинений против других правителей и высших египетских чиновников. Те, на кого жаловались, естественно, старались, чтобы жалобы на них не достигали двора или в крайнем случае где-нибудь там «терялись». Рибадди из Библа сетовал, например, на следующее: «Моего человека к моему господину я послал, но двух лошадей его отняли. У другого человека был похищен его человек (видимо, сопровождавший писец?), и табличка царя в руки моему человеку отдана не была»
