Соглашался сторонник Грушевского и с тем, что напечатанные на созданном в Галиции языке книги в российской части Малороссии не понимают: «Харьковский крестьянин начнет читать какое-нибудь издание львов-ское и бросит книжку, скажет, что она "не по нашему написана"»
[183]. Из-за этого «наши враги, в основном эти "истинно-русские" "-енки"» используют «наши неудачные литературные слова и формы» для того, чтобы «насмехаться над нашими ошибками и кричать привселюдно, что "малорусский народ вовсе не понимает так называемого "украинского" книжного языка"».
[184]Выход М. Ф. Левицкий видел в том, чтобы создать при «Украинском научном обществе» (украинофилы организовали такое под руководством того же М. С. Грушевского) специальную комиссию, которая бы все неудачные слова заменила на другие, лучшие. Главное, считал Модест Филиппович, всесторонне обсудить, «какое б лучше слово можно было бы придумать».[185] Объяснять, зачем что-то придумывать, если народ прекрасно пользуется словами из русского литературного языка, «крестоносец», естественно, не стал. Вместо этого он объявил, что отдельные ошибки, неудачно придуманные слова, заимствования из иностранных языков — не беда. «А беда, что много употребляется у нас таких слов, по большей части русских, вместо которых можно было бы поставить наши собственные».[186]
Именно на борьбе с «москализмами» и предлагал М. Ф. Левицкий сосредоточить основное внимание. Правда, он тут же признавался, что слова, с которыми нужно бороться, не совсем «москализмы», так как широко распространены в украинском народе, особенно на Левобережной Украине, но тем энергичнее, по его мнению, нужно очищаться от них. Далее следовал перечень примеров таких широко употребляемых народом, но «неправильных», с точки зрения «национальной сознательности», «полумосковских» слов: «город» (Левицкий рекомендовал употреблять тут «правильное» слово «місто»), «год» (согласно Левицкому, нужно «рік»), «хазяйка» («господиня»), «спасли» («врятували»), «колодязь» («криниця»), «погибло» («згинуло»), «льод» («крига»), «можно» («можна»), «приятний» («приємний»), «клад» («скарб»), «бочонок» («барильце»), «грахвин»//графин («сам не знаю какое, но должно быть наше древнее слово»[187]), «зділай милость» («литературный «москализм», вместо нашего «будь ласка», постоянно, к сожалению, встречается у такого знатока языка, как Карпенко-Карый»[188]). «Наконец, это придуманное, взятое у русских слово "еврей". Оно не наше, оно — "москализм", а заведено оно в наш язык только для того, чтоб не гневались на нас жиды, которые не умеют отличить наше обычное, необидное слово "жид" от русского черносотенного ругательства. Я протестую против такого калечения нашего языка только из-за того, что другие люди не понимают его хорошо… Если уж некоторые наши писатели так очень боятся, чтобы жиды на них не гневались и из-за непонимания не записали бы их в черносотенцы и для этого непременно хотят выбросить из употребления наше древнее слово "жид" и поставить вместо него "еврей", то пусть бы уже они писали его "яв-рей" — все-таки оно более украинизировано»
