. К. Д. Доувер делает схожий вывод: следует формулировать вопросы из собственного морального опыта, а не прослеживать греческую терминологию и классификацию добродетелей
>{8}.
Что получится, если последовать этим призывам? Переход к неформальному методу от формального, каким является семантический анализ, был бы, конечно, шагом назад. Вперед от семантического анализа слов можно двигаться только к семантическому анализу стиля.
Стиль отражает устойчивую систему взглядов, «систему фраз», которая гораздо шире, чем то или иное произведение, созданное в данном стиле. Семантика стиля надежнее семантики слова, ибо вскрывает все мировоззрение целиком. Так, европейский романтизм связан с целым комплексом идей, но изучать их надо именно как комплекс идей, как единый стиль, а не фрагментарно. Многие идеи приверженцев классицизма и романтизма совпадали, если они принадлежали, например, к революционному направлению. Вильгельм Кюхельбекер, поэт и декабрист, даже называл себя «романтиком в классицизме». Но стиль, подход к жизни у классицистов и романтиков были совершенно разными.
Итак, целью стилистического анализа должна стать система взглядов, породившая систему фраз. Примером такого изучения может быть работа Ю. Н. Тынянова об архаистах и новаторах>{9}, труды Л. Я. Гинзбург, Μ. Μ. Бахтина, других выдающихся советских литературоведов. Эти авторы много сделали для отделения психологии писателя от его идеологии. Действительно, если стиль устойчив, то чувства писателя стилизуются, проходят через призму идей, слагаются в привычные словесные штампы. Целые потоки изъявлений — в любви вовсе не всегда отражают любовные чувства, прославление труда еще не говорит о трудолюбии славящих. В 1922 г. Б. Μ. Эйхенбаум писал: «Всякое оформление своей душевной жизни, выражающееся в слове, есть уже акт духовный, содержание которого сильно отличается от непосредственно пережитого. Душевная жизнь подводится здесь уже под некоторые общие представления о формах ее проявления, подчиняется некоторому замыслу, часто связанному с традиционными формами, и тем самым неизбежно принимает вид условный, не совпадающий с ее действительным, внесловесным, непосредственным содержанием. Фиксируются только некоторые ее стороны, выделенные и осознанные в процессе самонаблюдения, в результате чего душевная жизнь неизбежно подвергается некоторому искажению или стилизации. Вот почему для чисто психологического анализа таких документов, как письма и дневники, требуются особые методы, дающие возможность пробиться
