Протописьменный период надлежит рассматривать не как прелюдию шумерской цивилизации, а как один из первых этапов ее формирования, в течение которого сложились ее основные характерные черты. Все наши знания о протописьменном периоде основываются исключительно на результатах раскопок; но по его окончании мы сразу оказываемся на пороге письменной истории; отныне мы можем проверять наши археологические выводы свидетельствами современных им письменных документов. Период, о котором теперь пойдет речь, называют раннединастическим благодаря содержанию одного уникального и необычайно важного текста. Это так называемый «Царский список», документ, в котором зафиксированы для назидания потомству политическая анатомия шумерского общества и последовательность смены правителей [81; 198, т. 6, с. 21–26]. До нас дошло несколько незначительно отличающихся друг от друга версий этого текста; одна из них может быть датирована (отчасти по тому моменту, на котором прерывается ее повествование) началом XVIII столетия до н. э. Древнейшую часть этого списка мы неожиданно встречаем изложенной по-гречески у Бероса, загадочного историка эллинистического периода.
Прежде чем рассказать об этом документе, в котором уже по меньшей мере подразумевается понятие «царская власть», нелишне будет, пожалуй, остановиться на титулах, которые носили правители шумерских городов-государств на различных этапах их политической эволюции. В древнейших надписях используется для обозначения форм государственного управления целый ряд различных терминов, не поддающихся точному определению. Упоминаются, например, такие титулы, как «энси» («господин»), «эн» (вероятно, «повелитель») или «лугаль» («великий человек», «царь»); предметом многих раздумий и споров явилось установление различия между ними. Все колебания специалистов по этому вопросу собраны Сэггсом и Гэддом (в их работах, вышедших одновременно в 1962 г.). Сэггс обратил внимание на любопытное предположение, высказанное Якобсеном еще в 1943 г., согласно которому «царская власть в Шумере была не примитивной, но развивающейся, и действия царя, по крайней мере в отдельных случаях, контролировались собранием старейшин или глав отдельных общин, а возможно, даже и всей массы свободных мужчин». Эта теория основывалась на изучении ранних литературных источников: «мифов и преданий о жизни и подвигах богов, в которых, как принято думать, отражена социальная структура эпохи, когда шумерское общество преобразовывалось в город-государство», возможно, самого начала III тысячелетия до н. э. Согласно мнению Якобсена, одна из функций «общего собрания» состояла в избрании должностного лица, называемого «эн», который «первоначально исполнял культовые функции: он являлся «царственным супругом» богини-покровительницы города и играл центральную роль в обряде «священного брака», от которого зависело процветание города-государства». Его вторичные функции — административные — были связаны с управлением храмовыми землями и обеспечивали ему огромное политическое влияние; на определенной стадии он становится фактическим правителем. Довольно рано произошло разделение между жреческими и светскими функциями эна, жившего теперь не в храме, а в собственном пышном дворце. Позднее, в исторический период, реальным правителем «являлся уже не «эн», но должностное лицо, которое первоначально ведало земледельческими работами и имело титул «энси». Культовые обязанности перешли теперь к особому жрецу или жрице… В случае нападения извне собранию предписывалось избирать военного предводителя, или царя («лугаля»)… Первоначально должности как «эна», так и «лугаля» не были ни наследственными, ни пожизненными; титул «лугаля», во всяком случае, предоставлялся лишь на то время, пока грозила опасность извне». «Эн» или «лугаль» мог пытаться сохранить свою власть и после ликвидации опасности, тогда все функции оказывались совмещенными в одном лице. Но все же он не имел статуса абсолютного властителя и действовал лишь как лицо, наделенное полномочиями собрания.
