— А к другим девочкам ты прикасался в последнее время?
— К Тавине, но немного… Она сама начала…
Ненормальная Тавина! Эта девочка тринадцати лет трогала всех мальчиков, а потом говорила, что они сами к ней пристают. Все это знают, и никто ей не верит. Сколько раз отец Тавины нещадно избивал ее и угрожал выдать замуж за моки? Ничего не помогало, она начинала все сначала. В теле этой девочки сидел черт! Наверное, она всем, кто хотел ее слушать, рассказывала, что Матаоа тискал ее, и это дошло до ушей Моеаты. Маленькая глупышка была просто ревнива, но из гордости не хочет в этом признаться.
— Знаешь что? — сказал Викторина твердо. — Забудь эту ссору, она не имеет никакого значения.
Матаоа быстро, с надеждой взглянул на него:
— Ты думаешь?
— Я уверен!
* * *
Для вечернего собрания на площадку принесли лампы, некоторые настраивали гитары и укулеле.
Ирити Мэна То Хаамарамарама,
Ирити Мэ-На То Пиа Тереветэ,
Э Ра Мэ Те Поре Нее Ату Неи.
Открой мне твое окно,
Открой же мне твою хорошенькую комнату,
И тогда крыса войдет на четырех лапах.
Голос и игра Тоуии выделялись в хоре и. оркестре, состоявшем в тот вечер из трех гитар и двух укулеле. Как Тоуиа играла на укулеле! Она играла на инструменте, вырезанном из дерева миро[37] ее покойным мужем: теперь никто не умел делать такие укулеле. «Как нашел он время изготовить подобную вещь? — шутили люди. — Разве он не был всегда занят тем, что делал детей?» Какая веселая эта Тоуиа, сколько в ней задора! Характером она была моложе самого младшего из своих восьмерых детей, а сколько бы у нее их было, если бы несколько не умерли в младенческом возрасте?
ОНа повторяла музыкальную фразу и столь выразительно передавала мимикой испуг, как будто слова песни имели к ней самое прямое отношение.
…И крыса снова войдет на четырех лапах! У-у-у!
Танцоры разразились смехом, и некоторые молодые люди бросали при этом иронические взгляды на стариков, сидевших на корне доу[38].
Казалось, старики наслаждались теплой ночью и музыкой, но в действительности они присматривали за молодежью. Не лучше ли им отправиться спать? Они и так хорошо знали песню моторj[39], припев которой повторяла Тоуиа: они и сами пели ее в молодости. И не только пели… Тавита? Первый вероучитель однажды хвастал, что в пятнадцать или шестнадцать лет был королем моторо! Неужели они все забыли? Они завидовали мужчинам, ибо сами уже давно ими не были. Потому-то старики так строго следили за своими дочерьми и внучками.
