Есть нерешенные проблемы в школьном обучении. Обращает на себя внимание, что большинство учащихся — мальчики. Еще живут старые традиции: многие родители не отпускают девочек на учебу. Но и это скоро уйдет в прошлое.
Наступил вечер, пора прощаться с губернатором Меденина. Пять охранников в красных высоких тарбушах отдают по-военному честь. На небе уже рассыпались первые блестки звезд. Я уезжал из города с мыслью о том, что, вероятно, никогда больше его не увижу, но и никогда не забуду…
Даже в такой небольшой стране, как Тунис, природа Юга и Севера резко отличаются между собой. Мы едем по шоссе, пересекающему южную часть страны. По обе стороны дороги расстилаются белые, словно заснеженные, солончаковые степи, уходящие к горизонту фарфоровой гладью. Неожиданно, как из-под земли, на пути встает группа взлохмаченных, как будто чем-то недовольных кактусов. Они обступают шоссе, протягивая к проезжающим колючие ладони своих ветвей. Но вот кактусы остаются позади, и машина мчится среди медно-красных песчаных барханов пустыни Большой Восточной Эрг. Если смотреть на пустыню с возвышенности, она кажется детской песочницей: повсюду ровные, словно вылепленные формочкой, дюны и холмы. Это подступы к Сахаре…
Желтая песчаная поземка кружит по асфальту, бросается под колеса машины, бьет в ветровое стекло, залетает в открытое окно. На зубах песок… Песок смерчей Сахары. Тысячелетиями кочуют песчаные волны по великому океану пустыни. Они то застывают стадом рыжих дюн и, притаившись, поджидают жертву, то вдруг взвиваются бешеным сирокко и, застилая небо, сметая все на своем пути, носятся по африканским просторам.
Выхожу из машины… Ноги погружаются в горячий, мелкий, как тончайшего помола мука, песок. Шаг, другой. Одна дюна, вторая…
— Осторожней! — кричит шофер. — Пустыня, даже когда она кроткая и лежит рядом, у дороги, опасна и коварна. Вы и не заметите, как заблудитесь.
Действительно! Следы, только что отпечатанные на зыбком песке, исчезли, словно их засыпала чья-то невидимая рука. Я разворошил ногой гребень дюны, он осыпался и скоро снова принял прежнюю форму. Беру пригорошню песка. Мелкие крупинки, перемолотые веками…
Безмолвная пустыня живет своей жизнью, своими тайнами и загадками. На гребне песчаной волны вдруг появляется юркая ящерица. Она замирает, будто к чему-то прислушиваясь. Затем так же неслышно, как и появилась, исчезает. Кругом — ни живой души, только бесконечные дюны да огненное солнце.
