Папа вздохнул, уже безо всякого энтузиазма осмотрел сад, укрытый ночной темнотой, и решил:
– Для начала нужно внимательно изучить пойманную яблоню. Но не тут. У меня в лаборатории. Пойдёмте.
Он попытался ухватить ларь, но Рассел его опередил и цапнул первым. Яблоня внутри всё так же не проявляла признаков жизни, и это, как ни странно, вместо того, чтобы успокоить, начинало тревожить. Разыгравшееся воображение подсказывало самые разнообразные картины: от выпускаемой яблоней кислоты, разъедающей дно ларя, до отращённых ушей, ловящей наш разговор в точности, чтобы потом передать хозяину. А ведь у неё ещё может быть управляющий артефакт, вероятность создания которого мы не так давно обсуждали…
До папиной лаборатории я не дошла, свернула по дороге к Долли. Странная яблоня меня интересовала, но ещё больше интересовал вопрос, с ней не связанный. Или связанный? Пока я не была в этом уверена. Горничную я обнаружила в голубой спальне, тщательно взбивающей подушку.
– Пришли проверить, каково будет жениху? – игриво спросила она.
– Если ты забыла, он от меня отказался, – напомнила я.
– Так это он вас не видел, – оптимистично ответила Долли. – И отказался не он, а его отец. А по виду этого инора сразу понятно, что согласен.
Она последний раз пихнула подушку, придав ей уж совершенно невероятные объём и пышность и аккуратно пристроила на кровать. Романтичная она особа: видит любовный интерес даже там, где есть один лишь азарт сыщика, но разочаровывать её не буду, а то обидится и откажется утолять моё любопытство.
– Так моего согласия никто не спрашивал, – заметила я. – Долли, я, собственно, по другому вопросу. Что связывает моего папу и некую леди Галлахер?
– Оу, – выдохнула Долли. – Вот уж не думала, что вас это заинтересует. Да и нужно ли оно вам, инорита Сильвия? Дело давнее…
Значит, я не ошиблась и имел место какой-то скандал. Теперь нужно только выбить из Долли подробности, чтобы понять, насколько он был серьёзным.
– Леди Галлахер предлагает идти к ней на кафедру, – как бы невзначай бросила я. – Размышляю, соглашаться или нет.
– Разумеется, нет, – всполошилась Долли. – Ничего хорошего от неё ждать не приходится. Говорят, она и по молодости отличалась дурным нравом, но сами, понимаете, я её тогда знать не могла, а вот то, что сейчас она превратилась в сущую мегеру, – это точно. Нет, конечно, при желании она может быть очень милой, да только желание это у неё редко появляется. Знаете, сколько она горничных за последний год сменила? – Я помотала головой, но Долли моего ответа не требовалось, она продолжала тараторить: – И не пересчитать. А знаете, что они рассказывают? Вот то-то.
