Дары Нептуна, седобородого старца с трезубцем… А может, вон того стоящего у кромки воды рыбака? Разгрузив баркас, он стоит на песке, докуривая последними жадными затяжками папиросу, готовый вот-вот прыгнуть на качающуюся палубу и уйти опять на месяцы в море. Крепко сколоченный, с бронзовым лицом, с короткими пружинными ногами, один из тех, что составляют трехмиллионную японскую армию тружеников моря. День за днем ведут они отчаянную борьбу, отвоевывая богатство морских пучин. И для того чтобы это несказанное изобилие хлынуло на берег, нужна их твердость, их мужество, их руки, загорелые, огрубевшие, не боящиеся тяжкого труда, холодного секущего ветра и ледяной воды, руки, великим гимном которым и был этот рыбный рынок, этот необыкновенный кусочек японской столицы.
С первыми лучами солнца становится все громче приглушенный раньше шелест голосов. Рыбаков становится все меньше, зато стремительно растет толпа покупателей.
Где-то справа раздается сухой щелкающий звук, и сразу же за ним вскидывается нарастающий гул толпы. Начинается аукцион.
Но как ни интересно нам было увидеть его, сделать это, даже присутствуя совсем рядом, оказалось не просто. Плотная толпа оптовых скупщиков окружала главного оценщика аукциона. С великими трудами мы со своими аппаратами и кинокамерами добрались до перевернутых корзин из-под рыбы, которые неожиданно оказались великолепной трибуной.
Аукцион шел уже полным ходом. В центре круга на помосте с деревянным молотком подпрыгивал и что-то громко кричал бронзово-загорелый невероятно подвижный коренастый человечек. Внешне он был похож на бывалого моряка, проведшего полжизни в море. Кожаная куртка, надетая на матросскую шерстяную робу, маленькая кепка с крошечным козырьком, надвинутая на самые глаза, деревянная прокуренная трубка, небрежно торчащая из кармана, и грубый рокочущий бас — ну, настоящий мореход из Зурбагана, оживший образ фантастической страны Александра Грина.
Бас оценщика грохотал над толпой, а тело казалось совершенно изолированным от дел, которые вершил голос. Оно вздрагивало, тянулось навстречу толпе, потом отпрыгивало обратно, легко клонилось в стороны, подчиняя все траектории движения шарнирных локтей, колен и плеч одному ему известному ритму.
— Есть покупатель на три тысячи!
Рука вскидывает молоток, и вместе с ним взлетают брови, плечи, складки загорелого лба и даже кепка. Бас срывается в толпу бумерангом и тут же, оттолкнувшись от чьих-то выразительно сложенных пальцев, снова взвивается:
