– Нда-а, – Алексей, конечно, таким раскладом был весьма огорошен. Теперь-то ему становилось понятным многое и про особые задания, и об отношении к нему и к его роте многих сильных и наделенных властью людей. Да и, собственно, что в этом плохого? Он проливал кровь за Родину, служил ей с честью и доблестью. За спины своих солдат не прятался, шел с ними плечом к плечу, а потому может всем смотреть в глаза прямо. А то, что он наделен доверием высоких лиц и что перед ним открываются определенные возможности, так в этом ведь нет ничего плохого. Значит, меньше преград и досадных помех будет на его тернистом пути от всяких там доморощенных «дуралеев». Ну а с чужими, с теми, что из другого лагеря, мы уже через прорезь прицела будем общаться! Нам бы вот свои поменьше в колеса палки совали.
– Ага-а, по глазам вижу, что впечатлился! – хохотнул Митя. – Только имей в виду, Алексей, я тебе ничего такого сейчас не говорил. Сам дальше все думай. На то тебе и голова дана, а не только для того, чтобы на ней волчий хвост носить. Я тебе, кстати, это и раньше уже говорил, да ты как-то не слушал. А по поводу Москвы все же не забудь к нам заглянуть, у меня папенька любит шикарные большие балы и приемы закатывать. Очень, знаешь ли, там много разных полезных людей бывает. Не все же тебе в этих зеленых егерях прозябать. Подумай лучше о гвардии, Егоров, мой тебе добрый совет. Да и барышень там много всяких интересных съезжается. Ты-то у нас теперь завидный жених, как-никак при получении такого вот ордена аж в потомственное дворянство из служивого личного переходишь. Можно очень даже неплохую партию с какой-нибудь из дочек генерала устроить. А солдаты, за которых ты так трясешься, что? Они и в столичных полках тоже есть, все такие же мужики, как и эти, только вот в мундирах получше, а все так же дураки дураками.
– Солдаты есть сама плоть и кровь нашей армии, Митя, – Лешка с прищуром посмотрел на поручика. – Солдаты своим штыком, потом и кровью добыли победу, пусть и под командой у офицеров. И если бы я за них так, как ты говоришь, не трясся, так и не стоял бы тут, а лежал где-нибудь под Бендерами, Журжей, Шумлой или Варной. Каждому свое, граф Толстой, кому-то в егерском доломане по горным перевалам карабкаться, а кому-то в гвардейских мундирах на балах и парадах блистать.
– Ладно, извини, не обижайся ты на меня, – вздохнул Митя. – Я же хочу как лучше для тебя, жалко мне, хороший ты офицер и товарищ надежный.
