Не хочу помнить имя этой самки.
Каждый раз, когда Ксавьер произносит его, оно отпечатывается где-то внутри меня. Так глубоко и прочно, как будто оттиск калёным железом. Мне чудится, что я даже могу учуять вонь подпалённой плоти, если захочу. Так она проникает под кожу — насильно, против моей воли и желания.
Ненавижу эту земную тварь.
— Не нравится? А мне, знаешь, насрать. Мы заберём Эллен. Ты убеждён, что она больна, поэтому нас привязало к ней. Вдруг на Терлеа могут разобраться и разомкнуть связь? И что потом? В таком случае ты и сам знаешь, что потом землянку будут изучать, её распотрошат, разрежут, взвесят и занесут каждую клетку в реестр… Чтобы понять, как земляне, другой вид, смогли образовать связь с нами.
Я наблюдаю за лицом Ксавьера, когда он это говорит. Губы едва разжимаются, ноздри раздуваются. Поднимаю руку, проводя по его загривку — кожа бугрится, вот-вот выпустит шипастый гребень. Ему неприятна мысль о том, что самке причинят вред. Он просто думает об этом, но тело реагирует, активируя защитный режим.
Мне, странное дело, хочется просто вырвать Ксавьеру блядский язык за то, что он буднично перечисляет стандартную процедуру изучения чужих форм жизни. Мне хочется заставить его харкать кровью, чтобы заткнулся. Это так противоестественно. Будто мне хочется того же, что и ему — сберечь самку от всех, но после растоптать самому. Но я лучше контролирую эти позывы. Поэтому сижу с равнодушным видом.
— Допустим. И что дальше? — лениво отвечаю я.
— Некому будет позаботиться о её младшем. Понимаешь?
Ксавьер долго смотрит на меня.
— Я просто представил себя полумёртвым, лежащим в надежде на то, что ты появишься и вытащишь мою задницу из неприятностей…
— В очередной раз.
— Да, в очередной раз. Я живо представил себе всё это. Надежду. Но тебя нет. Мне плохо, я подыхаю и начинаю ненавидеть тебя, не зная, что от тебя самого ничего не осталось…
Ксавьер говорит проникновенно, вкладывая в слова силу смысла и обязательств. Он голосом управляет так, что хочется прислушиваться к нему и внимать только ему. Тьер это умеет. Он отлично делает то, чему обучен. Для всего остального у него есть я.
— Чушь! — спокойно возражаю я. — Ты бы первый узнал, что я сдох. Так что ты бы не возненавидел меня.
— Это мы так устроены. Но земляне — они другие. Слепые, глухие, немощные.
— Ха-ха. Именно поэтому у них иногда получается так хорошо создать что-то из мира техники…
— Опять ты уходишь от темы, — усмехается Ксавьер.
