Готовясь услышать и другие слова и движения из соседней комнаты, я покосилась на окно, обдумывая способы бегства. Это грабитель? Стивен? Очередной побочный эффект удара молнией?
Тишину разорвал пронзительный крик.
Оберон.
– Ах, ну да… конечно.
Я вздохнула. Я совсем забыла об этой безмозглой птице. Никто не вторгся в наш дом, не был это и Стивен. Дрессированная сорока просто повторила заученные фразы, которые она произносила всегда, когда кто-то входил в комнату.
Я снова принялась за суп, глотая скользкие бобы и кусочки моркови, как вдруг меня осенило: почему Оберон задал вопрос, который он всегда задает, когда кто-то входит в комнату, если в комнату никто не входил?
Я вскочила со стула и бросилась в гостиную, убежденная, что увижу возле бронзовой клетки Стивена.
Оберон был один, но он взъерошил свои черно-белые перья, опустил черную как вороново крыло голову и верещал как резаный, оглашая своими криками пустую лавандовую комнату.
– Оберон, что случилось? – Я настороженно подошла к птице. – Тебя что-то испугало?
– Кто там? – снова проскрипел он.
Я резко обернулась, обведя гостиную взглядом. Что-то в ее атмосфере меня настораживало. Я была готова поклясться, что услышала, как одна из фотографий тети Эвы постукивает рамкой о стену.
– Оберон, все хорошо, – произнесла я в попытке успокоить нас обоих. – Все в порядке.
– Кто там?
– Пожалуйста, перестань это повторять.
– Кто там?
– Я сказала, прекрати!
Я набросила на клетку бежевую накидку.
– Кто там? – Оберон шумно взъерошил перья под тканью. – Кто там? Привет. Привет. Кто там? Кто…
– Прекрати!
– Кто там?
– Заткнись, тупая птица. Никого там нет. Абсолютно никого.
Я пнула ногой диван, вместо того чтобы поддаться желанию опрокинуть клетку, и, хромая, вернулась на кухню. Сев на стул, я ссутулилась и зажала уши руками, дожидаясь, пока птица перестанет орать.
Тетя Эва ввалилась в двери вскоре после того, как часы с кукушкой пробили десять. Она обмякла у кухонного стола, как будто у нее болела спина. У нее слипались глаза, поэтому я вылила в миску остатки супа и посидела с ней минут пять, ни словом не обмолвившись ни о птице, ни о странном напряжении в гостиной.
– Мэри Шелли, ты в порядке? – произнесла она еле слышным от усталости голосом.
– Насколько это возможно, да.
– Иди наверх и ложись спать. Завтра будет новый день.
Я кивнула и с усилием поднялась со стула.
Я брела по коридору и поднималась по скрипучей лестнице, прислушиваясь к доносящемуся с кухни звону посуды, которую мыла тетя Эва.
