И теперь в запале, улучив момент спросил: "А воон то если подсыпать, будет лучше?" – "Не, так испортим", – улыбнулся я, и командор ничуть не обидился, согласно кивнул.
А второе событие подняло Резанова в глазах Лангсдорфа как человека ученого на недосягаемую высоту. Дело в том, что хотя сам фотопроцесс я помнил назубок, количественный состав смесей сильно подзабыл. Ведь делал-то светочувствительный состав всего пару раз, только интереса ради, для практических нужд фабричные всё-таки подходили лучше и их хватало. Но я недаром слыл отличником по химии в школе, тогда как по остальным предметам учился ни шатко ни валко на уровне "хорошиста", а вот химию истово любил. И это невзирая на то, что учитель преподавал откровенно топорно. Так вот, расчёт массово-весовых параметров реакций по химическим формулам я выполнял отменно. А квалификацию, как известно, не пропьёшь. Так что опытному пути определения состава смесей, который практиковал Лангсдорф я противопоставил, а точнее предложил заменить для ускорения предварительными расчётами. Благо периодическую таблицу химических элементов Менделеева помнил наизусть, как первоклассники таблицу умножения.
Немец ворча вначале нехотя уступил, как он был уверен сугубо штатскому чиновнику. Но по мере появления на листках бумаги незнакомых письмен лицо вытягивалось. А когда командор, сверяясь с сей абракадаброй уверенной рукой принялся отмерять, взвешивать и перемешивать порошки заинтересованно склонился над плечом. Когда же с первых же составов вышли искомые смеси уже задышал на ухо в исследовательском ажиотаже. Позже Резанову придётся объяснять свои познания природной любознательностью и поразительной удачливостью. А пока мы лихорадочно химичили.
Где-то в третьем часу ночи я наконец-то сообразил, что Резанов не мальчишка, человек в возрасте, ему нужен отдых и нехотя, но предоставив самые полные инструкции Лангсдорфу, который и не думал отправляться На покой сам закрыл за собой дверь в импровизированную фотолабороторию.
Сам я привык просыпаться до рассвета. Так произошло и на сей раз. Однако камергер вставать никак не желал. Пришлось прибегнуть к всяческим ухищрениям: жужжать у него над ухом и т. п. В общем недовольный камергер кое-как пробудился, начал браниться, что "в такую рань не привык вставать" и всё такое прочее. Я Однако был непреклонен: Где уговорами, где увещеваниями, где угрозами всётаки заставил его подняться и умыться. Но тот всё ещё не понимал для каких целей в такую рань стал. И когда я взялся за матросскую рубаху, возмутился: "Чего он будет в это облачаться? Не престало ему…"
