— Им, похоже, весело, несмотря на холод, — замечаю я. — И все же твоей девушке следовало бы остаться здесь, с тобой. Или, во всяком случае, хотя бы предложить.
Айзек вздыхает.
— Шелби поступает так, как находит нужным.
— Вижу, — роняю я, а потом коварно добавляю: — Она ни разу даже не взглянула на тебя.
— И что? Просто она не хочет поворачиваться спиной к волнам, они могут застать ее врасплох.
Словно опровергая его слова, она поворачивается, и волна бьет ее в спину. Но даже при этом Шелби не ищет взглядом Айзека на берегу.
— Мне кажется, тебе следовало бы подарить свое внимание тому, кто ответит тем же, — молвлю я.
И тогда наконец он смотрит на меня. Я жду контакта — осторожного, деликатного, словно между двумя стыкующимися космическими кораблями, которые, возможно, Айзек когда-нибудь построит.
Он улыбается. Контакт установлен.
Он мой.
— Меня зовут Рокси, — говорю я и осторожно кладу пальцы на его ладонь.
— Айзек, — представляется он, хотя это ни к чему.
Он делает глубокий вдох — не дрожащий, нет, наоборот — легкий. Скоро я принесу ему утешение. Избавлю его от боли. Облегчу гнет раздражительности. Пройдет еще немало времени, прежде чем он сложит пазл и поймет, что причина резкой смены его настроений — во мне, так же как во мне и избавление.
Бедный Айзек. Тебе нужно, чтобы кто-нибудь забрал твою боль. Не только боль в лодыжке, но и ужасное страдание, которое, словно бурав, ввинчивается все глубже и глубже в то место, до которого, как тебе кажется, ты не в состоянии добраться. Зато я могу. Это мое предназначение. Я заполню собой эту пустоту. А когда я уйду, пустота будет ощущаться еще острее.
— Я видела, как ты играешь в футбол, — ненароком замечаю я. — Ты хорош.
Он горько усмехается:
— Был, когда лодыжка позволяла. Сейчас я совсем не хорош.
— Какая жалость! — говорю я. — Но ведь профессионалы находят способы играть и с травмами, разве не так?
Волна сбивает с ног его друзей, резвящихся в воде, и тогда чаша весов «убираемся отсюда к чертовой бабушке» перевешивает чашу «ой как здорово». Все кое-как поднимаются на ноги и, борясь с откатной волной, бредут к берегу.
Мы с Айзеком встаем.
— С тобой так легко общаться, Айзек. Надеюсь, скоро мы встретимся вновь.
Я отступаю из лунного света под тень облака, и Айзек, выскользнув из ущербной реальности, в которую я его завлекла, переводит внимание на своих друзей. Вся компания с топотом несется к нему, гонимая силой собственной зябкой дрожи. Айзек снимает куртку и надевает ее на Шелби. Та, занятая лишь тем, как бы согреться, даже не благодарит. Айзек уже забыл меня, но это ненадолго. Наверное, мне следовало бы приревновать, но ревность мне не свойственна.
