Я закрываю глаза. Пока они закрыты, вокруг меня бушует зелень. Я чувствую, как колышутся на ветру кусты и травы, ощущаю пронизанную жизнью почву у себя под ногами.
Раньше я была настоящим специалистом по земляным червякам. В хорошем саду жизнь имеет множество разных обличий.
Я сама делала бумагу из древесной массы и мяла ногами виноград (правда, блендером оно все-таки проще).
Многое из того, что я выращивала, попадало к нам на стол.
Я слышу, как ухает в прачечной сушильная машина. Слышу чье-то радио. Не хочу, но все равно слышу обрывки рекламы какого-то магазина, распродающего шины по дешевке.
Человек из рекламы не знает, что я потеряла родителей. Он просто продает дешевые шины.
Тот, кто сунул одежду сушиться, не знает, что мне нужна приемная семья.
Над головой слышен звук реактивного двигателя. Я открываю глаза, смотрю вверх и вижу проплывающий высоко в небе самолет.
Я думаю о пассажирах, которых он везет.
Кто они? Как живут?
Может быть, они смотрят из иллюминаторов вниз, на землю?
Видят ли они наш двухэтажный дом некрасивого розового цвета?
Догадываются ли они, что на ступенях этого дома сидит девочка и пытается найти смысл в жизни?
По-моему, вряд ли.
Есть желающие погоревать вместе?
Я встаю и иду к воротам на въезде в комплекс.
Между проезжей частью и тротуаром резвится в ветвях невысокого миртового дерева колибри.
Я принимаю решение и иду наверх.
Делл и Куанг Ха едва замечают мое появление. Они смотрят, как девицы в купальниках играют в волейбол. Очень внимательно смотрят.
Я иду на кухню и кипячу четыре чашки воды. Это чтобы удалить хлор. Потом я добавляю чашку сахара. В горячей воде сахар растворяется быстро.
Я жду, пока сироп остынет.
Этой смесью я кормила колибри у себя в саду.
Я наливаю еще теплый сироп в плошку и спускаюсь вниз. Только надеваю свою красную панаму.
Я сажусь совсем рядом с цветущим миртовым деревцем.
Обмакиваю пальцы в сироп и сижу совсем-совсем-совсем неподвижно.
Ждать приходится долго, но в конце концов колибри с рубиново-красным горлышком вспархивает с ветки, подлетает ближе и ест сахарный сироп с кончика моего неподвижного указательного пальца.
Я слышала, что где-то бывают соревнования – кто дольше не шелохнется.
Но в Бейкерсфилде и в окрестностях их не проводят. Это уж точно.
Я буду видеть только то, что пожелаю видеть.
Может быть, именно так люди преодолевают кризис.
Мир, в котором мы живем, сваливает на нас слишком много.
Если штат Калифорния пошлет меня в приемную семью куда-нибудь в глушь, где нет ни Интернета, ни книг, ни овощей, а новые приемные родители будут тайными сатанистами и питаться станут только консервированной тушенкой – пусть будет так.
